Шикарный дом в Лондоне, дворец в Аргентине или Уругвае, апартаменты в Ницце, игорные дома Монте-Карло, великолепные девушки, готовые не обращать внимания на десятки килограммов облекающего его тело жира. И это только с того, что лежит сейчас перед ним! А остальное, пост премьера, возможность распоряжаться вообще всеми финансами Республики, об истинных объемах которых никто понятия не имеет, поскольку все можно списать на войну и франкистов, отняв у них после победы то, что поступило от немцев и итальянцев?

— Хорошо, дон Алехандро, мы договорились, — Прието торопливо сгреб добычу в ящик стола. — Ближайшие действия, мои и ваши?

— За успех и доверие! — Сашка и Овчаров с облегчением пригубили бокалы, проследив, чтобы и министр выпил свою дозу.

— Завтра утром руководство продолжением Теруэльской операции полностью переходит к нашим военным специалистам. Испанские товарищи вплоть до командиров корпусов сохраняют всю полноту власти в вопросах внутренней субординации, но по вопросам оперативно-тактического применения войск должны безоговорочно исполнять «рекомендации и указания» компаньеро Роко. Ваша задача — в категорической форме их подтверждать «вниз». И любыми средствами препятствовать противодействию «сверху». Этого на первом этапе будет достаточно. Если возникнут проблемы, скажете мне. Я их устраню. Когда армия наконец одержит несколько убедительных побед, ваш авторитет настолько укрепится, что никто не осмелится вам возражать…

— Вы действительно уверены, что победы будут? — Настроение Прието начало меняться уже не только под влиянием денег. Кто же не хочет примерить тогу триумфатора и спасителя отечества? Это куда достойнее, чем остаться в истории беспринципным политиканом, кое-как балансировавшим между могущественными противниками с неизвестным пока результатом.

— Непременно, дон Индалесио, непременно. Я бы, например, на вашем месте прямо сейчас подписал вот эти приказы, задним числом, разумеется, и отъехал из Барселоны на какую-нибудь уединенную виллу под предлогом инспекции войск или работы с документами, чтобы никто вас не нашел, а вы сохранили бы душевное спокойствие.

А хотите, отправьтесь с нашими моряками навстречу конвою? Великолепные снимки во всех мировых газетах: «Военный министр, рискуя жизнью, поднимается на палубу парохода, везущего гуманитарную помощь русского народа братьям-испанцам!»

— Наверное, это будет наилучший вариант. Люблю море, и риск — тоже. Вы не смотрите на мои телеса, палубы и трапы меня выдержат. Нет, дон Алехандро, вы в самом деле пробудили во мне лучшую часть моей очерствевшей души…

Прието показался Шульгину почти искренним. А почему бы и нет? В любом человеке присутствует изрядная доля возвышенных чувств, только не всегда им удается проявиться. Сейчас игра на тонких струнах души, подкрепленная приличной суммой иностранной валюты, принесла ожидаемый результат.

Одновременно уже осуществлялась раскрученная Шульгиным (в полной уверенности, что получится с военным министром договориться) программа «параллельной войны». Он не сомневался, что руководимые новыми советскими командирами республиканские корпуса и дивизии сумеют неожиданными фланговыми ударами, спланированными в соответствии с теорией «Глубокой операции» комбрига Триандафиллова, выйти в пустые, незащищенные тылы франкистов так далеко от фронта, что те никаких серьезных контрмер принять просто не успеют. Появление в глубоком тылу значительных масс неприятельских войск почти всегда влечет панику, потерю управления, разрыв коммуникаций и систем связи. История знает мало примеров, чтобы окруженные войска первых эшелонов сохраняли порядок и боеспособность, достаточные для прорыва к своим в хоть сколько-нибудь приличном состоянии. По крайней мере, в ходе Отечественной войны такое не получалось в крупных масштабах ни у нас, ни у немцев.

Из исторических источников, которые здесь только на будущей неделе станут «разведданными», Шульгин знал, что уже в начале января в ходе Теруэльской операции, показавшей, что республиканцы воевать умеют, в штабе мятежников, в высоких европейских кабинетах началось нечто вроде паники.

Германский посол при Франко фон Шторер доносил в Берлин, что «красные» сумели значительно повысить боеспособность и захватили инициативу с далеко идущими последствиями.

Министр иностранных дел Италии граф Чиано доложил дуче, что из Испании приходят «плохие новости».

Командующий итальянскими войсками генерал Берти срочно вылетел в Рим с предложением полностью вывести оттуда экспедиционный корпус, так как «звезда генерала Франко уже закатилась».

Правительство «Народного фронта» Франции на всякий случай объявило об открытии границы на Пиренеях и пропуске через нее давно закупленных и оплаченных Республикой военных грузов. Это в корне меняло ситуацию. Если дорога Тулуза — Барселона заработает всерьез, эшелоны из СССР пойдут потоком, делая бессмысленной германо-итальянскую морскую блокаду.

И это всего лишь после того, как республиканцы разбили четыре дивизии неприятеля и взяли первый за всю войну хорошо укрепленный город. Как генерал Юденич в пятнадцатом году, свирепой зимой, — даже теоретически неприступный Эрзерум.

Сейчас по любой логике, пусть обычного самосохранения, испанцам следовало наступать и наступать, вводя в бой все, что возможно. Со всех фронтов стягивать ударные части, особенно танки, выгребать железной метлой тыловиков, резервистов, анархистов и поумовцев. Главное же — бросить в «последний и решительный» Интербригады, которые как раз сейчас было решено отвести в тыл. Чтобы не раздражать «Комитет по невмешательству», ну и по некоторым другим причинам внутреннего характера.