— Людвиг, — ответил он с сильным немецким акцентом. — Старший боцман.

Немец — это хорошо, с немцами у Павла обычно складывались нормальные отношения, и языком он владел по-настоящему, а не выучив с помощью хитрых приборов.

Кирсанов указал пальцами слуге, разносящему напитки, что предыдущий заказ нужно удвоить.

Выпили, немного поболтали просто так, обмениваясь мнениями о заведении и вообще о городе, творящихся здесь не слишком благополучных делах.

— Ты с какого парохода? — наконец спросил Людвиг.

— Сейчас ни с какого. С одного списался, другого пока не нашел.

— Придумал, где списываться. До другого порта не дотерпел?

— Так получилось, — не стал вдаваться в подробности Кирсанов.

Ответ исчерпывающий. Много на море обстоятельств случается. С капитаном не поладил, с товарищами по команде конфликт обострился до полной нетерпимости, на берегу загулял до невозможности вернуться на свое судно к отходу.

— По специальности ты кто? Руки у тебя слишком чистые, — проявил наблюдательность немец.

— Электромеханик…

— Сложно будет устроиться. На половине коробок до сих пор без электричества обходятся, на остальных ваш брат за свое место держится, наравне с офицерами… У нас на «Лорелее» три механика, со всеми машинами справляются. Лучшего не ищут.

— Да я пока не тороплюсь. Чтобы до дома добраться, и рулевым могу, и матросом первого класса. Меня сейчас другое интересует. Твой пароход сегодня пришел?

— Сегодня. Из Аделаиды на Гамбург.

— Хорошо. Пассажиры были?

— Тебе зачем? — Немец насторожился, лицо его помрачнело. — Что, на полицию работаешь или на таможню?

— Совсем наоборот, — Кирсанов перешел на немецкий с приличным гамбургским произношением. — Против. Что, полиция без меня не знает, были у вас пассажиры или нет?

— Вроде твоя правда. Знали бы… Только мы людей не брали. Пять тысяч тюков шерсти и генгруз кое-какой…

— А пассажирские каюты на пароходе есть?

— Всего четыре. Одна первого класса, три — второго. Так, на всякий случай. В этот раз желающих не нашлось.

— Удачно. Прост? [30] — он поднял стаканчик с ромом.

— Прост.

После чего показал Людвигу из полуоткрытой ладони французский золотой пятидесятифранковик. Почти неуловимым со стороны движением подвинул его по столу до пивной кружки собутыльника. Почти так же быстро монета исчезла в руке боцмана.

— И что дальше? — спокойно спросил немец.

— Пока ничего. Аванс. Вы когда в море выходите?

— Собираемся завтра.

— Ну вот, раз ты старший боцман, договорись с суперкарго [31] . чтобы завтра утром у меня был документ, подтверждающий, что от Аделаиды до Кейптауна с вами плыли в качестве пассажиров вот эти персоны, — он протянул листок из записной книжки. — Как оформить — сами знаете. Ваш интерес — еще по две таких же монетки. Сойдет?

— По три, — тут же задорожился Людвиг.

— Много будет, — не уступил Кирсанов. — Для вас риска никакого, бумажку написать, и все. В море за вами никто гоняться не будет.

— Но тебе ведь эта бумажка очень нужна?

— А тебе деньги. Не хочешь — не надо. Другого найдем, и дешевле. Только возиться лень. А если думаешь меня обмануть — смотри. В Альтоне [32] подходящих парней много. Кастетом по пути домой легко врезать могут, если я телеграмму передам.

— Это ты уже лишнее говорить начинаешь. Завтра в десять на этом же месте. С тебя четыре монеты, с меня бумажки. Прост?

— Прост.

Кирсанов успел вернуться в отель, переодеться и в нужное время заглянул к Ларисе, уже готовой и нетерпеливо поглядывающей на часы.

— Я рассказывать должен? — спросил Кирсанов, когда они уже сидели за накрытым на двоих столиком с видом на бухту, и Лариса попросила его рассказать о текущей обстановке в городе и о проводимой резидентурой работе. — Думаю, сначала ты меня проинформируешь. В чем причина, а равно и необходимость именно твоего и именно сейчас здесь появления? Сверху мне не объяснили. На что с твоей стороны я могу рассчитывать, ну и так далее. А я уж потом доложу непосредственно к твоим заботам относящееся. У нас ведь разведка, а не салон мадам Шерер…

Ларисе пришлось обрисовывать ему общую картину случившегося за время его отсутствия. Он, кроме той информации, что получал во время сеансов связи, о текущей обстановке представления не имел. А человеку его специальности важнее всего именно штрихи, детали, живые подробности.

— Так, понял, — сказал он. — Очень хорошо понял. Выходит, мне нужно помаленьку переориентироваться с войны на сотрудничество?

— Именно так вопрос пока не стоит, однако, если дуггуры не успокоятся…

— Успокоятся, нет — видно будет. А мне нужно работать. На случай резкой смены обстоятельств все запасные позиции должны быть подготовлены и собственные «внезапные» шаги заранее замотивированы.