— Вас еще и туда занесло? — не слишком удивилась Дайяна.

— По вражескому следу. Поступила информация — оттуда господа дуггуры к нам просачиваются…

Помещалась начальница Центра на самом верхнем этаже, занимая кабинет в полсотни квадратных метров, с панорамным, во всю стену, окном, из которого виден был поселок и окружающий его горный лес.

«Если вон на тех высотах установить обычную „Шилку“, базе — амбец», — привычно прикинул Новиков.

Вдоль стен кабинета размещались три десятка приличного размера мониторов и много другого электронного оборудования. Дайяна, входя, очевидно, нажала какой-то выключатель, потому что экраны разом погасли, однако и нескольких секунд было достаточно, чтобы увидеть картинки. Ничего особенного — хозяйка просто наблюдала за всем происходящим в коттеджах, классах, на территории поселка, этого, а возможно, и всех других, входящих в систему. Наблюдала и руководила учебным процессом и соблюдением уставов внутренней, караульной и прочих служб. Как же иначе, если их с Лихаревым только двое на весь гарнизон?

Разве что имеются толковые фельдфебели из учащихся же, как это было налажено в Императорском Морском корпусе. Там ротные офицеры могли сутками не появляться в классах, а служба катилась, как поезд Петербург — Москва по рельсам Николаевской дороги.

— Располагайтесь, друзья, — радушно сказала Дайяна.

Да, то ли жизнь ее пообломала, то ли изменение статуса. Очень мало в ней сейчас было от царственной дамочки, что пыталась нагнуть Новикова с Берестиным, и даже той, с которой они сразились, почти на пределе своих возможностей, совсем вроде недавно.

— Снимайте свое снаряжение. Здесь вам точно ничего не грозит. И расскажите мне, жалкой провинциалке, что творится в «Большом мире».

Автоматы, ранцы, «разгрузки» и ремни со всем на них навешанным гости с удовольствием сложили на пол, но поблизости от кресел, чтобы даже сидя дотянуться.

— Друга Валентина что-то не вижу, — с хорошо изображенной тревогой сказал Шульгин, оглядываясь.

— Не беспокойся. Он в… в соседний лагерь по делам отлучился.

Название было произнесено по-аггриански. Это Андрей определил чисто фонетически. И сообразил, что касалось это только Ирины. Хотя следующие слова Дайяна произнесла понятно всем: «Ты же, сто тринадцатая, знаешь, где это?»

Интересный поворот. Андрей, не говоря об остальных, впервые услышал не только служебный номер подруги, но и подобную тональность. Неужели Дайяна затевает новую, на других правилах построенную игру?

Однако — нет. Ирина отреагировала вполне спокойно. Может быть, это у них, как у старых солдат, просто воспоминание «о битвах, где вместе рубились они»? Полковое прозвище и понятное посвященным название чего-то. Кто из сегодняшних штатских навскидку скажет, что означает и когда был «десант на Отомари», к примеру?

— Как не знать, — ответила Ирина. И закатила длиннейшую фразу на «родном» языке.

— Вам по-русски не проще будет? — спросил Шульгин, всем своим видом показывая, что он, как князь Барятинский, принимающий капитуляцию Шамиля, не потерпит в своем светлейшем присутствии варварской тарабарщины.

— Видите ли, господа, — извиняясь тоном и мимикой, ответила Дайяна, — отчего я и удивилась вашему тяжелому боевому снаряжению… Знаю, что волею высших сил вы всегда появляетесь там, где нужно вам или судьбе, но очень часто — вопреки хорошо разработанным планам…

— Милейшая, — с соответствующей сладкой улыбкой сказал Шульгин (сейчас пошла его игра), — какие, на хрен, высшие силы? И что это за хорошо разработанные планы? Сколько ни пытаюсь такие вспомнить — ну никак не получается. Не будь ты столь самоуверенной особой, разве послала бы двоих слабаков — пехотинцев Ирину от нас депортировать? Проверила бы сначала, с кем им дело иметь придется. Все остальные планы, к которым ты отношение имела, сама знаешь, чем закончились.

Мы сейчас к тебе заглянули просто случайно. Нам совсем в другое место надо. К себе в форт. Но что-то мне подсказывает, проблемки у тебя все-таки есть… Надо — поможем. Однако, раз мы здесь, нам нужна парочка флигеров. Те, что сюда с той Базы перегнали. Возьмем?

Ирина встревоженно переглянулась с Новиковым, ничего не сказав. Просто, похоже, ей не понравилась избранная Сашкой тональность или содержание его тирады. Зачем он вдруг обостряет? Ростокин же сидел точно «за болвана в старом польском преферансе»: сданных карт не видел и о дальнейшем ходе игры понятия не имел.

— Очень может быть, ты и прав, Александр. Но вот в данном случае мне трудно определить, насколько хорошо разработаны ваши планы. Не так давно я уже говорила — напрасно вы в эту авантюру ввязались. К сожалению, не ошиблась. Вынуждена вас огорчить, — ответила Шульгину Дайяна подчеркнуто спокойно. — Даже очень огорчить. Вы к таким вещам относитесь чересчур эмоционально…

— Что с Лихаревым? — прямо и резко спросил Новиков. — Союзница, говоришь, а темнишь по-прежнему. Главное — непонятно зачем. Новую авантюру затеваешь, или… Что? По виду у вас тут все спокойно, но я же чувствую напряжение. Твое лично и, так сказать, разлитое в атмосфере. Так?