…Кирсанов зря посчитал меры, предпринятые им для нейтрализации комиссара Саймона Роулза, достаточными. Точнее, они были достаточны в пределах правового поля, весьма почитаемого в Великобритании, равно как и в колониях. Никаких реальных обвинений ему никто не мог предъявить, поскольку законным образом допущенный в Кейптаун Питер Сэйпир ни малейшим образом законов королевства не нарушал и в ходе визита в контору Роулза следов не оставил.

Еще одна беда — он натуральным образом комиссара переоценил. Исходя из своих представлений, напрасно понадеялся, что признаки патологического опьянения или намека на белую горячку заставят партнера умерить служебный пыл и побольше внимания уделить своему здоровью. Посчитал, что тот не станет слишком глубоко лезть в непонятное, чтобы не «потерять необходимое в надежде приобрести излишнее».

А Роулз оказался как раз таким дураком, который вздумал рискнуть.

Выпитая бутылка виски и странная, охватившая чересчур долгий отрезок времени амнезия насторожили комиссара. Обычно он не позволял себе больше двух-трех стаканчиков и всегда сохранял самоконтроль. Но похмелье было самым настоящим — сухость во рту, головная боль, тошнота, нарушения координации движений.

Так отчего вдруг он мог смертельно напиться и с кем?

К врачу обращаться не стал, привел себя в порядок собственными силами и приступил к действиям.

Последнее, что он помнил отчетливо, — момент высадки на русский пароход «Царица» и предусмотренную формальностями беседу с капитаном. Проверку судовых документов. Несколько рюмочек водки. Все как всегда. Не опьянел, просто несколько снял усталость и повысил настроение. Дальше память начинала давать сбои. Кажется, он проверял документы у пассажиров, изъявивших намерение высадиться в Кейптауне. Зачем? Вроде бы коммерческие дела. А подробнее?

Роулз сделал в блокноте первую пометку.

В портовом журнале комиссара должна быть соответствующая запись. Проверим. И он принимал пароход не один, есть лоцман, другие свидетели.

Явившись после обеда в таможню, осторожно расспросил клерков, так, чтобы не вызвать недоуменных контрвопросов и просто интереса к своему не совсем адекватному поведению. Это было не так уж трудно, опыт имелся.

Ничего внушающего сомнения выяснить не удалось. В том числе и относительно лиц, прибывших на русском пароходе. Досмотр они прошли беспрепятственно и убыли в город.

Куда и зачем — на всякий случай предстояло выяснить.

Вернувшись в контору, Роулз поинтересовался у клерка в приемной, не спрашивал ли его вчера какой-нибудь джентльмен. А то, мол, он уславливался с одним человеком о встрече, но она не состоялась. Пришлось задержаться по службе в порту, и, очень может быть, они разминулись.

— Да не так уж вы и задержались, сэр Саймон. Когда вы вернулись, я только собирался уходить. Значит, еще не было пяти.

— Действительно. Было очень много работы, вот мне и показалось, что уже поздно. Но до моего прихода никто не спрашивал? — Комиссар, к своему сожалению, не мог даже приблизительно описать внешность предполагаемого гостя. Русских с парохода он не запомнил, да и трудно было предположить, что немедленно после прибытия они первым делом принялись бы разыскивать его офис. А если и вдруг — что могли бы предпринять, как заставить его напиться до свинского состояния и потери памяти?

Нет, тут наверняка нечто другое. С другими людьми связанное. Может быть — гипноз? (В те годы о гипнотизме ходило много разговоров. Гипнотизеры выступали в театрах и рекламировали свои услуги как универсальных целителей.)

— Нет, вас — точно никто. Правда, в самом конце дня появился один господин, но вас не спрашивал. Он хотел узнать что-то о котировках алмазных акций. Но из финансового отдела никого уже не было на месте, и я посоветовал ему обратиться в банк…

— Алмазных акций? Интересно. А при чем здесь налоговое ведомство?

— Я ему так и сказал. Он извинился и ушел…

Однако чем-то этот факт привлек внимание Роулза. Интуиция зашевелилась. Он угостил клерка сигарой и между другими, ничего не значащими вопросами осторожно поинтересовался, как этот джентльмен выглядел.

Юноша описал незнакомца довольно подробно. Среди множества известных Роулзу людей такого точно не было. И все же…

Поднявшись к себе, комиссар тщательнейшим образом обыскал помещение. Искал малейшие следы пребывания здесь посторонних.

Моментами ему приходило в голову, что ведет он себя просто глупо. Никаких ведь оснований для подозрений. Не проще ли согласиться с очевидным? Допустить, что виски попался поддельный, с добавлением древесного или картофельного спирта. Вот и подействовал таким образом. Затуманил мозг, заставил выпить бутылку до дна. Последнее время он действительно сильно уставал, вот и сорвался, с кем не бывает.

Но натура разведчика не позволяла согласиться с таким, чересчур на поверхности лежащим, решением.