Мне было за нее неловко, я не отводила взгляда от стола, от этой самой газеты, и тут наконец в глаза мне бросился огромный заголовок: «ТЕРАКТ В ЛОНДОНЕ: ПОЧЕМУ ОНИ УБЕЖАЛИ?». А под ним – размазанная экранная картинка, очередь в магазине. Камера, похоже, висела под самым потолком, потому что вид получился сверху, лиц не разглядишь, только один человек поднял голову и глядит прямо в камеру. Это, понятное дело, я. На той заправке. На первой газетной полосе.

Жучила положил последний кусочек хлеба на тарелку.

– Ужас, – сказал он. – Я вам очень сочувствую.

Рита кивнула, будто благодаря.

– Вот. – Он протянул ей измызганную салфетку.

– Спасибо, не надо. У меня где-то платок был. – Она порылась в кармане фартука, выудила здоровенный белый мужской платок и шумно высморкалась.

– От такого и не хочешь, а жизнь переменится, – продолжала она тихо. – На улицу больше не хочется выходить – вдруг телефон зазвонит. Спать толком не спишь, все прислушиваешься, не скрипнет ли ключ в замке. Иногда и вовсе дуреешь: увидишь со спины кого похожего, услышишь, как кто-то сзади смеется, словно его голосом, поворачиваешься – а это и не он. – На лбу у нее опять показались капли пота, она задрала фартук, на секунду полностью закрыв лицо, утерлась. – Так вот, ежели где-то кто-то из ваших терпит такое, чего я натерпелась, позвоните домой.

Я почувствовала, что не только на лбу, но и под мышками скапливается пот, но по другой причине. Ее слова влетели в одно ухо и вылетели в другое, я прочитала под заголовком:

«Это первые фотографии двух молодых людей, которые, по свидетельству очевидцев, во вторник убежали от „Лондонского глаза“ за несколько минут до взрыва, устроенного террористами. Источник в полиции подчеркивает: на данный момент они являются главными свидетелями и могут располагать крайне важной информацией. Полиция настоятельно просит их выйти на связь».

Рита умолкла и сидела, тиская фартук в мокрых ладонях. Повисла тишина.

– Дело-то вот в чем, – сказал Жук. – Ведь можно вычислить, откуда звонят, верно?

– А, вы не хотите, чтобы вас нашли. – Она быстро взглянула на нас по очереди, без всякого осуждения, и я подумала, что ее Шон – полный идиот, если сбежал от такой мамы.

Прочла ее число. Еще пятнадцать-шестнадцать лет жизни. Увидит ли она сына, или ее ждет пятнадцать неотпразднованных дней рождения, пятнадцать одиноких сочельников? Я решила об этом не думать – мое-то какое дело?

– Вот что: если вы оставите номер телефона, я позвоню, когда вы уйдете, – сказала Рита. – Могу через пару часов, могу и вовсе завтра, как скажете. Просто передам, что видела вас и у вас все в порядке.

Жук кивнул:

– Да-да, это было бы клево. Дайте нам время свинтить.

– Пойду принесу бумагу и ручку. – Рита, кряхтя, поднялась.

Я перегнулась через пластмассовый столик и прошипела:

– Ты че, обалдел?

– А чего?

– Хочешь дать ей бабулин номер?

– Ну, она же сказала: позвонит завтра, мы будем уже далеко. Нормально.

Я ничего не ответила, просто подтолкнула к нему газету.

– Что?.. – начал было он, потом увидел фотографию. – Блин.

Мы посмотрели на стойку. Рита стояла к нам спиной, нашаривая ручку под толстой стопкой бумаг. Я сунула газету в карман куртки, мы молча и как можно тише собрали наши пакеты, встали со стульев, стараясь не скрипнуть ножками по полу.

Я оглянулась уже у двери. Жук все торчал у стола. Ему тут что, игрушки? Полез в карман, вытащил из своего конверта пару пятерок. «Блин горелый! – чуть не заорала я. – Нет у нас на это времени!» Нажала на дверную ручку, потянула дверь на себя – только бы там не было какого-нибудь колокольчика, который нас выдаст. Все прошло гладко, я выскользнула на улицу, Жук тут же оказался рядом.

– Не беги, Джем. Идем шагом. Спокойно.

Мы отошли всего на несколько метров, когда вслед нам полетел Ритин голос:

– Да что же. Эй, вернитесь!

Мы ускорили шаг.

– Не оглядывайся, Джем. Шагай.

Мне и не надо было оглядываться. Я прекрасно видела ее мысленным взором, как она постояла на пороге, глядя нам вслед, как повернулась, взяла деньги со стола и, зажав их в потной ладони, опустилась на стул. Тяжело дыша, думая о нас, думая о Шоне… а потом заметила, что газеты на столе больше нет, смекнула, что к чему, и потянулась к телефону.

На главной улице полицейских шпионов было как грязи. У каждого прохожего имелись пара глаз и мобильник. Пока мы сидели в глуши, мне казалось, что это просто заворот наших мозгов, паранойя такая – беги и прячься. Но когда мы увидели мое фото на первой полосе, стало ясно, что не в завороте дело. Все это по-настоящему. Нас ловят. Мы шли по тротуару и чувствовали, что далеко не уйдем. Даже в крохотном захолустном городке, где всего-то и есть что базар на центральной площади, вокруг шляются сотни людей, и эти люди смотрят новости, лазают в Интернет, читают газеты.