– Сигналь.

Мальчики так и остались в пижамах. Возбужденные, они совсем не замечали холода.

Шкодина достала из шкафчика ремень и перекинула его через веревку, застегнула. Получилась упряжь. Шкодина просунулась в нее по грудь, оставив снаружи одну руку, и повисла – веревка не дала слабины, не утратила натяжения.

Никто и слова сказать не успел, как Шкодина повисла в воздухе. Подергала немного ногами, словно висельник в петле, и скользнула к подоконнику. Ребята расступились. У самого окна Шкодина ловко соскочила, тогда как ремень продолжил путь наружу, к свободе.

Поднявшись на ноги, Шкодина демонстративно отряхнулась и пошла в сторону двери.

– Вернусь через час, если не раньше. – Она отстучала на панели четырехзначный код, и дверь открылась. – Комбинация была написана на желчном пузыре.

Ага! Тело Замши служило вместилищем коллективной памяти всех мальчиков, прошедших через нее. В ее внутренностях хранились коды от всех дверей в лечебнице.

– Так ты не выйдешь, – предупредил Кевин. – Не пройдешь в переднюю дверь.

Однако Шкодина уже ушла.

Через час она не вернулась. Не вернулась и через два. За окном уже светало.

– Надо отвязать веревку, – проворчал Уэйл-младший. – Вы, парни, обломаете мне парад.

Никто даже не приготовил ремня. Рокхадсоны какое-то время подавали сигнал из темноты, а потом и они как будто пропали. Еще час – и взойдет солнце. Брейнерд призвал остальных отвязать веревку и выбросить ее в окно. За то, чтобы оставить спасательный трос, выступили только Кевин с Томасом. Остальные были против.

На лестнице послышался какой-то шум. Еще через мгновение панель замка издала четыре тоновых сигнала, и дверь со скрипом отворилась. В палату заглянула Шкодина. На плече она принесла что-то тяжелое. Сгибаясь под грузом и тяжело дыша, она проследовала в комнату. Ноша ее была завернута в грязную полиэтиленовую пленку. Никто не спрашивал, что это. Ясно было по запаху.

Из свертка что-то выскользнуло и звякнуло о пол, поблескивая в тусклом свете. Все старательно не смотрели на этот предмет, пока Шкодина не кивнула в его сторону и не сказала:

– Может, кто из вас, пидорасин, поднимет?

Кевин натянул рукав пижамы на кисть и поднял с пола… браслет с брелоками. Карманов у него не было, и он надел браслет на щиколотку Шкодине.

От Кевина не укрылось, что происходит нечто грандиозное. О таком можно будет рассказывать без преувеличений, не сгущая красок, и повесть взбудоражит всех. Надо лишь постараться не сдохнуть, и тогда впереди ждет жизнь, по сравнению с которой двадцать штук баксов – мелочь.

Шкодина сказала, что будет спускаться последней – вместе с трупом она весила вдвое больше. Первым идти никто не хотел, и пришлось Кевину вызваться добровольцем. Договорились, что если все закончится хорошо и он благополучно переправится за забор, то просигналит остальным. Вот он залез на кровать и застегнул ремень петлей на тросе. Окно так долго оставалось открытым, что в комнате царил невообразимый холод, однако Кевин насквозь промок от пота. Он просунулся по грудь в петлю, но оттолкнуться не сумел. Вспомнил обрывки из какой-то детской сказки, где детишки навоображали себе невесть какой веселой хрени и выпорхнули из окна. Действие вроде происходило в Лондоне.

В такие моменты Кевину казалось, будто вся жизнь его состряпана из сюжетов кино и книжек. Все лучшие воспоминания состояли из отрывков разных историй. Ему шестнадцать, и он впустую прожил жизнь.

Когда неделя жизни обходится тебе в штуку баксов, дорога каждая минута.

А в следующий миг комната озарилась огнями, во всем здании взвыли сирены. Уэйл-младший стоял у пожарной сигнализации, вцепившись в тревожный рычаг.

– Я вас предупреждал!!!

Должно быть, Кевин дернулся, потому как стул из-под него вылетел, а сам он, не успев высвободиться из петли, понесся навстречу окну. Какие-то мгновения – и он уже летел сквозь тьму, словно живая приманка, над сворой сторожевых псов. Тревога перебудила их, и они гавкали, лязгали зубами. Памятуя о заборе под напряжением, Кевин резко подтянул колени к груди. Он скользил, истекая потом, убегая из ненавистной тюрьмы в новое будущее, какого и вообразить не смел. Позади горели яркие огни и ревел сигнал тревоги, впереди ждали безликие тени, готовые остановить его падение. С губ сорвался протяжный вой, и концлагерные псы завыли ему в такт.

Само собой, всех отловили.

Сбежать сумела только Замша, да и то благодаря Кевину, Томасу и Джасперу, унесшим ее подальше от клиники. Свинья-пират и Брейнерд руками вырыли яму, в которой девушку и схоронили. После никто не выдал, где могила. Капитан пустил на поиски собак, но те лишь кружили по снегу впустую. Кевин и его сокамерники-извращенцы в панике метались по кукурузному полю; труп хоронили наспех, а потом возвращались по собственным следам, запутывая их, уводя погоню на мили от могилы. Теперь, где бы она ни находилась, ее никто не отыщет.