Шрифт:
Естественно, что надо учить читать и писать. Но учить читать можно, доводя ученика до разной степени развитости этого навыка: по слогам, как читал Филиппок в рассказе Л. Н. Толстого; в темпе внутренней речи, повторяющей написанное, как читает большинство из нас; в режиме скорочтения в темпе листания страниц книги или дисплея компьютера, как читают единицы.
Но именно эти единицы имеют преимущество перед всеми прочими, когда надо в короткие сроки «перелопатить» большие объемы информации для того, чтобы выбрать из них и освоить то немногое, что действительно необходимо для действий в той или иной конкретной ситуации. А кроме того, скорое чтение – эффективное средство расширения кругозора и формирования на его основе целостного мировоззрения и миропонимания.
Но если методики скорочтения публикуются в виде разного рода наставлений по самообучению этому навыку на протяжении десятилетий, то почему на протяжении этих же десятилетий обучение скорочтению не стало нормой для образовательного стандарта начальной школы? Ведь если к концу первого класса все дети овладеют навыком скорочтения, то любой школьный учебник ребенок будет в состоянии прочитать и запомнить его содержание в течение одного-двух часов. Это сразу решает две проблемы нынешней школы. Снимается надуманная проблема перегруженности разнородными учебными дисциплинами, которая является, прежде всего, следствием неэффективности навыков чтения. Во-вторых, снимается проблема нехватки времени в классах на то, чтобы учителя-предметники могли вести семинары и диспуты по всем темам [12] , которые входят в учебную программу. Ныне практически все учебное время занято тем, что учителя что-то рассказывают, а отличники тем временем скучают или заняты какими-то своими делами, зная, что они дома все, относящееся к теме урока, прочитают в учебнике минут за 10 и еще минут за 10 выполнят все письменные домашние задания по этому предмету. Прочие – «трепещут», судорожно записывая за учителем то, что он рассказывает, не успевая вникнуть в смысл записываемого, после чего им предстоит дома корпеть над тетрадями и книгами с сомнительным результатом.
12
Да, переход к семинарско-дискуссионной форме обучения потребует большего количества учителей, и это может вызвать возражение скептиков: общество не сможет прокормить такое количество учителей. Но возражающие должны знать, что это же общество кормит не менее двух миллионов охранников в частных фирмах. Это больше, чем численность армии, и эти охранники ничего не создают. На наш взгляд, совершенствование системы образования опосредованно приведет к сокращению потребности в охранниках.
При этом типичен парадокс: двоечник в состоянии за ночь или за воскресенье прочитать что-то толстенное вроде «Трех мушкетеров» и потом пересказать в лицах весь роман своим приятелям, но он же не в силах пересказать 5 страниц учебника истории или географии, которые ему задали на дом.
Причина этого парадокса в том, что «Трех мушкетеров» он читал в одном настроении (состоянии психики), а учебник географии – в другом. А произвольно создавать эффективное для освоения знаний настроение его должны были научить в нормальной школе еще в младших классах. Но он учится в обычной школе, и потому обучить его этому навыку было некому, зато все предметники «грузят» его разного рода «науками». Понятно, что эффективность «загрузки» близка к нулю. Это как в компьютере, если соответствующий порт закрыт, а «софт» не загружен, слать в него файлы бесполезно [13] .
13
Но светилам современной педагогики это почему-то непонятно, и сложившуюся, порочную по своим методам систему образования они поддерживают, формально ее модифицируя (вот ЕГЭ в тестовой форме ввели) на протяжении десятилетий, и не намерены от нее отказываться главным образом потому, что в силу творческой импотенции не в силах выработать и внедрить более эффективную альтернативу.
То же касается и проблем с освоением учебной программы по математике. Математика требует согласованности в работе предметно-образного мышления (за него отвечает правое полушарие головного мозга), логического (за него отвечает левое полушарие) и ассоциативного мышления (оно требует согласованной работы обоих полушарий). Но обеспечение согласованной работы правого и левого полушарий – это навык, который может возникать либо непроизвольно, либо (если он не возник непроизвольно) в результате приобретения. Если такового нет, то математика превращается в кошмар для школьника и его родителей, который усугубляется по мере перехода в старшие классы. А несовместимость гуманитарных дисциплин и естественно-научных в психике одного и того же ученика – неизбежна. В результате, в зависимости от того, как школьники распределяются по статистике нарушений в деятельности правого и левого полушарий и скоординированной работы обоих полушарий, одна часть, освоив математику и естествознание, не в состоянии связать двух слов, чтобы адекватно выразить свои мысли. А другая, ссылаясь на свой «гуманитарный склад ума», не зная естествознания и математики, блещет «эрудицией» и «гуманитарным» пустословием, которые ни они сами, ни кто-либо другой не в состоянии связать с проблематикой реальной жизни, с путями и способами ее разрешения [14] .
14
Задайте «знатокам» из программы «Что? Где? Когда?» реальную задачу, например: как организовать макроэкономическую регуляцию в стране так, чтобы в ней не было экономических кризисов и хозяйственная деятельность экономически обеспечивала бы устойчивое развитие общества в преемственности поколений? Это будет яркое трагикомичное шоу.
И только меньшинство способно чувствовать, осмыслять происходящее соответственно своим нравом (будь то злонравие либо благонравие) и выражать свои мысли, в том числе при необходимости и языком математики, как одним из языков для описания жизни. Но в нормальной школе то, на что способна благонравная часть этого меньшинства, должно быть нормой для всех. Поэтому есть основание полагать, что к успеху этих единиц, возможно, причастны также и единичные неординарные учителя-предметники, но никак не педагогическая система общества в целом.
Но решение проблемы освоения языка математики и на его основе естественно-научных дисциплин так, чтобы не возникало конфликта с гуманитарными дисциплинами, опять же лежит в области не методик преподавания тех или иных предметов, а проблемно-ориентированных психофизиологических практик. Однако для этого подобными практиками должны владеть воспитатели детских садов, поскольку именно в дошкольном возрасте закладываются алгоритмы системной работы головного мозга. Аналогичная фундаментальная ответственность лежит на учителях начальных классов, физкультурниках и школьных психологах, работа которых необходима для того, чтобы восполнить недоработки семейного и детсадовского воспитания и создать основу, опираясь на которую, позднее смогут эффективно работать учителя-предметники старших классов. Именно поэтому в Японии самую высокую зарплату имеют учителя младших классов.
Кроме того, в младших классах необходимо возродить такой предмет, как чистописание, или, как его еще называют, каллиграфия. Разборчивый почерк является одним из компонентов вежливости и уважения к людям, в процессе каллиграфического письма вырабатываются такие навыки, как аккуратность и прилежание, которые должны быть свойством характера. Однако, поскольку в норме человек печатает быстрее, чем пишет от руки, клавиатурная грамотность, слепой десятипальцевый метод работы на клавиатуре тоже должны войти в стандарт обязательного начального образования.
Скорочтение и клавиатурная грамотность – это те средства, которые позволят высвободить учебное время собственно на учебу и ввести в школьную программу такие, ныне почитаемые никчемными дисциплины, как различные виды искусств (живопись, скульптура, музыка, танцы), без принятия которых в себя становление творчески эффективной психики невозможно.
Кроме того, качество жизни современного общества, любой семьи в нем, любого индивида определяется, прежде всего, качеством управления макроуровня. Те времена, когда можно было уйти в глушь и трудом своей семьи создать для ее членов приемлемый уровень жизни, давно уже ушел в прошлое. Теперь иные времена. Людвиг Эрхард создал в Германии экономическое чудо; отечественные реформаторы 1990-х смогли создать только экономическую разруху, из которой вывести страну они не могут и по сию пору. Оба результата были запрограммированы управлением макроуровня, плоды которого получило все остальное население, либо реализовав свой творческий потенциал (как это было в Германии), либо не находя на протяжении длительного времени места для его реализации (как это было в застойные годы СССР и имеет место в постсоветской России). Это означает, что управленческая грамотность всех – такое же обязательное требование эпохи, как и всеобщая грамотность в смысле владения навыками чтения и письма. Только в этом случае управленчески грамотное общество не будет заложником таких горе-управленцев, как партийная номенклатура после сталинского периода и реформаторы постсоветского периода. Поскольку только в этом случае общество будет иметь предельно широкий выбор кандидатов на управленческие должности в государственном аппарате и бизнесе, а также будет способно видеть различие тех ситуаций, когда ущерб общественным интересам нанесли некие объективные факторы и когда ущерб является элементарным неизбежным следствием некомпетентного управления либо злоупотреблений властью в корыстных интересах.