– Чего? – нахмурился Донелли.

– Няньки, – всхлипнула Заварская.

Донелли отвесил любовнице оплеуху.

– Очнись и действуй. Быстро. У тебя есть время. А когда закончишь уборку, сразу уходи.

– Зачем? – лязгая зубами, спросила Анфиса.

– Пусть менты думают, что няня впустила похитителя, а он ее прикончил. Никто не заподозрит, что в квартире еще кто-то был. Не бойся, Люська не дура, она все правильно сделает, если ты не ступишь. Забери с собой мокрую тряпку и выброси в мусоропровод, чтоб никто не догадался, что здесь убирали.

Анфиса все сделала и смылась и целую неделю просидела дома, выходила только утром, чтобы купить у метро «Желтуху», которая постоянно рассказывала об ужасном происшествии в квартире известного продюсера. Из статей папарацци Заварская узнала, что мальчик – сын няни, которого та без спроса привела с собой, что Людмила и Фрол, не доверяя милиции, решили выполнить приказ похитителя о передаче ему выкупа и в результате были обмануты…

Через десять дней Генрих приехал к любовнице, и у них состоялся разговор.

– Твои сто тысяч лежат в надежном месте, – объяснил Донелли, – тратить их сейчас нельзя, надо подождать.

– Что ты сделал с детьми? – прошептала Анфиса. – Убил?

– С ума сошла? – возмутился фокусник. – Я не способен лишить жизни даже кошку.

– А няня? – всхлипнула Фиса. – Ее ты спокойно по голове…

– Хотел ее просто оглушить, – мрачно признался Генрих, – случайно в неудачное место попал. Девочку должна была одна бездетная семья за хорошее бабло взять, но они на попятный пошли, дети у меня пока остались. Есть предложение к тебе. Выходи за меня замуж. Тебе сорок лет натикало, семьи нет, навряд ли родить сможешь, а я бесплоден. На мне династия Донелли закончится, но этого не должно случиться. Короче, парня и девку я себе оставляю. Выправлю им документы, будто ты родная мать, а я отец, оформим брак. Сохранится моя фамилия.

– Не хочу воспитывать их всю жизнь, – отказалась Анфиса.

Донелли прищурился.

– А и не надо. Мне нужна мать только для оформления документов. Скажу любопытным, что мы с тобой без росписи жили, а сейчас поженились. Да не думаю, что кто-то интересоваться станет, циркачи как цыгане – сегодня тут, завтра там, я все время с разными коллективами гастролирую, а теперь осяду, открою магазин, фирму по созданию фокусов.

– С твоим окружением проблем не будет, а вот в моем могут задать вопросы, – возразила Анфиса. – В Доме литераторов собираются жуткие сплетники, им только повод посудачить дай. Начнут мусолить тему: откуда у Заварской двое детей, никто ее беременной не видел.

Донелли хмыкнул:

– Когда ты в последний раз в злачное место заглядывала?

– Давно, – призналась Анфиса, – как мы с тобой вместе жить стали, больше туда не ходила.

– Ну так и не ходи, – отрезал Генрих, – а если кто полезет с вопросами, отвечай: «Мне что, перед вами надо отчитываться, когда и от кого я забеременела?» Успокойся, все будет хорошо. Долго воспитывать детей тебе не придется, мне их только легализовать надо. Мальчишка гибкий, умненький, он пока плачет, но скоро мать забудет. Девочка аккуратненькая, я сделаю из нее гимнастку. Если наша совместная жизнь тебе поперек горла встанет, получишь за услугу солидную сумму, и расстанемся друзьями. А может, и образуется у нас семья. Мы друг другу подходим, на одной волне живем.

Анфиса согласилась, но не подумайте, что из любви к Генриху, в загс она пошла из корыстных побуждений. Чувства к Донелли покинули ее в тот день, когда он убил няню. С того момента Анфиса больше не считала его добрым человеком, за которым она будет как за каменной стеной, но знала: Генрих честный, он ее в деньгах не обманет.

Брак длился недолго. Фиса попросила развода, отказалась от материнских прав. Генрих без спора выдал Заварской оговоренную сумму и помог ей приобрести в собственность дом, нижний этаж которого превратился в магазин чая. В начале девяностых все маленькие проблемы решались с помощью маленьких денег, а большие с помощью больших. Несмотря на убийство няньки и два похищения одной и той же девочки, Генрих не обманул Заварскую в денежном вопросе.

Пути бывших супругов разошлись навсегда, но когда в России началось массовое использование мобильных, Донелли звякнул в чайный бутик, продиктовал бывшей жене номер своего сотового и сказал:

– Буду нужен, вызывай.

За прошедшие годы Анфиса всего один раз побеспокоила Генриха. Заварскую здорово напугал визит частного детектива Подушкина, который стал вежливо расспрашивать Анфису. Она потребовала у Донелли немедленно приехать к ней и сказала:

– Сыщик что-то знает или подозревает, расспрашивал про девочку, настойчиво допытывался, почему я от детей отказалась.

– Истина так глубоко зарыта, что ее не найти, – успокоил Анфису Генрих, – не дергайся…

– И кто оказался прав? – орала сейчас Заварская, показывая на меня пальцем. – Я не виновата! Я жертва! Это все Генрих! И…

Голос Анфисы сорвался, наступила тишина.

– Вот почему отец так со мной и сестрой обращался, – прошептал Анри, – мы ему не родные дети.

– Чушь, – фыркнул Генрих.

– Ты нас бил, учиться нормально не дал, – начал перечислять Анри, – никогда не баловал…