Дверь хранилища распахнулась. На пороге появилась сердитая Валентина:

– Вы что здесь, заснули?!

– А вы что здесь, надсмотрщица?! – с такими же скандальными интонациями в голосе спросила Полина, потому что усвоила: урезонить Валентину можно только явным «наездом».

Та ретировалась и села за свой стол.

Обменявшись насмешливым взглядом с Мариной, Полина покинула помещение архива, а затем и помещение самого секретариата.

Вернувшись в приемную, она сначала заглянула в Интернет, посмотреть на израильский флаг, и только потом, предварительно постучавшись, вошла в кабинет Шпак.

– Что? – Лидия оторвалась от бумаг.

Полина положила на стол пульт от стоянки и письма:

– В нем просто разрядилась батарейка. Сказали – раз в год нужно менять.

– А это?

– Письма.

– Для меня?

– Прислали из канцелярии.

– Вот как! – Лидия улыбнулась. – Ты уже и там побывала! Я же говорила, что буду за тобой как за каменной стеной.

Отвечая кивком, Полина не отрывала взгляда от свертка, который лежал на краю стола Лидии Шпак. На его оберточной бумаге была наклейка – израильский флаг.

Совещание в кабинете Флегонтова началось ровно в девять. Все были на месте, никто из следственной группы не опоздал.

– Ну что, Сергей, ты – первый. Давай доложись, – Флегонтов сделал приглашающий жест, адресованный Дуло.

Сергей заговорил, не вставая со стула:

– Начну с Милькиной Сусанны Васильевны… Был у нее в офисе, разбирался с делами. Есть несколько скользких, о которых пока рано говорить, еще нужно с ними работать…

– Почему бы не рассказать? – спросил Флегонтов. – Как говорится, одна голова – хорошо…

– А две – пока лишние, – срезал его Дуло. – Я сам должен во всем разобраться.

– Сколько времени тебе для этого нужно?

– Неделю.

– Напоминаю: преступление резонансное. Неделя-другая, и нас начнут подгонять. Что еще?

– Я говорил с Евсеевым. Но прежде хорошенько прощупал. У него серьезные «терки» с компаньонами по бизнесу.

– Что за бизнес? – поинтересовался Морозов.

– Розничная торговля продуктами.

– Магазины?

– Штук десять в Москве и два десятка в Подмосковье.

– В чем суть разногласий? – спросил Юрий Флегонтов.

– Пока не известно. Разговор с Евсеевым был малосодержательным. Короткий и по телефону. Но полгода назад Евсеев написал заявление в прокуратуру, где обвинил партнеров по бизнесу в желании расправиться с ним и присвоить весь бизнес.

– Это серьезно.

– В разговоре он все опроверг. Еще сказал, что это неактуально.

– Возможно, только для Евсеева, но не для его компаньонов.

Дуло продолжил:

– Так или иначе, детали этой истории, как и ее продолжение, узнаю, только встретившись с Евсеевым. А он пока избегает меня. Не берет трубку.

– По Евсееву все?

– Нет. У него роман с замужней женщиной. Ее муж уже начистил Евсееву чавку.

– Это она была с ним в ресторане?

– Она.

– Шалава, – проронил оперативник Морозов. – Вот из-за таких, как она…

– Не морализируй, – прервал его Юрий. – Давай только по делу. – Он снова обратился к Сергею: – Откуда знаешь про чавку?

– Евсеев заявление в полицию написал, ввиду причинения вреда своему здоровью.

– Вот сволочь! – не сдержался Морозов. – Он еще и пишет. Да я бы такому не то что…

– Василий! – одернул его Флегонтов. – Так возмущаешься, что можно подумать, у тебя самого вся голова в оленьих рогах!

– Тьфу… тьфу… тьфу… – переплевался Морозов. – Я даже не женат! Какие рога?

– Тема, как мне кажется, мелковата для гранатометного обстрела ресторана, – продолжил Сергей. – Хотя чем черт не шутит.

– Все у тебя?

Дуло кивнул.

Со своего места поднялась Курочка:

– Ну, теперь я. Только у меня – практически пусто. Опросила сотрудников ресторана. Никто не видел, где наш наводчик провел десять минут перед взрывом. Так что он мог быть где угодно: в туалете, в вестибюле, на улице…

– Вот что я думаю, – Сергей на мгновение задумался. – Помните, журналист Стас Успенский сказал, что у наводчика упал телефон?

Все закивали.

– А что, если его телефон разбился? – Он расширил область предположений: – Ну, например: забарахлил, отключился, испортился.