– Меня зовут Ангелика Чернова. Многоуважаемый майстер Цвак, я пришла к вам с просьбой – нет, с отчаянной мольбой о помощи.

– О помощи? – Кукольник удивленно приподнял седую бровь. – Но какую же помощь вам могу оказать я, человек старый и немощный?

Неизвестный в темном углу фыркнул. Женщина упрямо мотнула головой, словно стараясь отогнать снедавшие ее сомнения.

– У меня пропала дочь, майстер Цвак. Ее зовут Анежка, и ей двенадцать лет.

– В таком случае вам надо обратиться в полицию, – спокойно заметил старый кукольник.

Женщина вновь упрямо мотнула головой:

– Я так и поступила, но они ничего не делают. И не сделают. Я уверена. Майстер Цвак, вы один можете мне помочь. Смотрите!

Она решительно шагнула к верстаку, достав из сумочки аккуратную тетрадь в синей обложке. Раскрыв, положила ее под лампу, так что стал виден сделанный карандашом грубый рисунок – странный символ, состоящий словно из нескольких фигур: треугольника, креста и серпа. Кукольник некоторое время задумчиво разглядывал его.

– Это появилось на стене в комнате Анежки. В ту ночь, когда она пропала.

В мастерской стало тихо. Только слышно было, точно сквозь стену, металлическое жужжание какого-то механизма. Цвак поднял бледные, прозрачные глаза на женщину, прищурился.

– И как давно пропала ваша дочь, милая Ангелика?

– Два дня назад.

Цвак медленно отвернулся, сокрушенно покачал головой:

– У вас больше нет дочери.

Отчаяние проступило на лице женщины. Губы ее задрожали, она застыла, напряженная, потом, упав на колени, вцепилась в рукав старика:

– Нет! Не говорите так, майстер Цвак! Она жива, жива! Помогите найти ее, прошу вас! Умоляю!

– Тише, – старик коснулся своей тонкой, морщинистой ладонью головы Ангелики: – Тише.

Это не могло успокоить женщину. Она рыдала, с силой сжав твердый подлокотник кресла, за которым сидел кукольник.

– Помогите ей, Цвак, – прозвучал из темноты голос. – Разве часто просьбы, которые вы исполняете, столь же чисты и праведны?

– Вам, Шафранек, оттуда не видно, что принесла с собой эта дама. Это Золотой Знак! И прошло уже две ночи!

– Но еще не прошла третья, – заметил неизвестный, названный Шафранеком.

Цвак недовольно поморщился, затем осторожно погладил Ангелику по голове:

– Успокойтесь, дитя мое. Поднимитесь. Я помогу вам.

Женщина медленно подняла голову, вперив в кукольника полный опасения и надежды взгляд. Тот пожевал губами. Недовольная гримаса все еще не оставила его лица.

– Но прежде я хочу, чтобы вы четко осознавали, на что идете.

– Я…

– Помолчите, – лицо кукольника сделалось суровым. – Прежде всего, шанс того, что ваша дочь все еще… что ее все еще можно спасти, – крайне мал. Если бы вы пришли сюда завтра, его бы не было вовсе. Три ночи – самый долгий срок. Но большинство не переживает и первой из этих ночей. Помните и, вместо тщетной надежды, уже сейчас готовьте себя к худшему.

Побледнев, Ангелика кивнула. Кукольник продолжил:

– Приходом сюда ваш труд не окончится. Вам придется самой участвовать в поиске. И поиск этот может быть наполнен событиями и вещами… невообразимо жуткими для человеческого сознания. Так что для вас концом пути может стать безумие или даже смерть. Готовы ли вы на это?

Сомнение на миг овладело женщиной. Она в замешательстве глядела на собеседника, словно ожидая разъяснений. Но Цвак молчал. Потому согласие Ангелики прозвучало вынужденно:

– Готова.

– И последнее, самое важное, – произнес Цвак, поднимаясь. – Анежка – ваша родная дочь?

– Что? – Вопрос почему-то смутил женщину. – Что вы хотите сказать?

– Я ничего не хочу сказать, пани Чернова. Я лишь хочу знать, течет ли в ее жилах ваша кровь.

– Да, да, конечно, – поспешно закивала Ангелика. – Анежка – моя. Плоть от плоти.

Цвак некоторое время с прищуром смотрел на нее, потом кивнул:

– Хорошо. Встаньте теперь и подойдите к шкафу.

Он взял с верстака подсвечник и, чиркнув спичкой, зажег на нем огарок свечи. Подойдя к стеклянной дверце шкафа, осветил его содержимое. На полках стояло двенадцать кукол, мужских и женских, каждая высотой около фута. Даже сквозь страх и беспокойство Ангелика поразилась тонкости работы. В неясном свете свечи они казались почти живыми.

– Выберите ту, что вам больше всего по душе, – предложил Цвак.

Ангелика удивленно посмотрела на него.

– Но я…

Цвак покачал головой:

– Не спорьте и не удивляйтесь. Просто посмотрите и выберите одну. Только ту, которая вам действительно нравится.

Ангелика повернулась к шкафу. За стеклом, слегка запыленным и помутневшим от времени, стояли куклы. Очень разные, все же они казались в чем-то несомненно похожими, как бывают похожи между собой представители одной семьи, долго живущие вместе.