– Значит, чувствуешь, что не прав, если готовил ответ заранее.

– Да. Но это ничего не меняет. Мне нужна королева.

– Любая? Любой ценой?

– Ты – любой. Мы говорили об этом, помнишь?

– Именно я?

– Да. Злишься?

– Не умею долго злиться. Присядешь? Вим, подвинься. Много работы?

– По горло. Представь: последние лет двадцать наша экономика была направлена на развитие армии. Теперь же приходится тратить большую половины казны на прокорм крестьян, разучившихся пахать землю. Смешно… Мой отец держал в страхе Велли, хотя император мог попросту прекратить с нами торговлю, и половина этого непобедимого воинства передохла бы с голоду, а другая сдалась бы в плен за кусок хлеба.

– Вы могли бы развязать войну.

– Да? Расстояние между Гартоном и Влаей огромное! На границе находятся пастбища, а захватить веллийский скот гораздо сложнее, чем ты думаешь. Оседлые земледельцы ведь больше на севере, у Клусса. Наших запасов хватило бы от силы на неделю наступления, и это притом, что голодала бы вся страна. Лин, я не преувеличиваю – Гартон совсем не имеет тылов. А эти реховы министры и советники, тоже оставшиеся мне в наследство, в один голос заверяют, будто состояние казны просто отличное, к тому же не королевское это дело, лезть в управление хозяйством. Надо их срочно менять, но до коронации формально я не имею на это права… А старые индюки понимают, что недолго им осталось воровать, и пытаются урвать кусок побольше. Ха, вчера вечером ко мне заявился главный министр, да еще при полном параде, и посоветовал в честь свадьбы одарить самых верных служителей отечества хоть малюсеньким клочком земли!

Лин улыбнулась, представив подобную ситуацию. Плохо вы знаете своего правителя, господа министры, плохо… А все потому, что привыкли лебезить перед Грайтом, не обращая внимания на его сына. Даже она, несмотря на их недолгое знакомство, уже поняла: манипулировать собой Геданиот не позволит ни с помощью угроз, ни с использованием лести.

– Надеюсь, ты пообещал, что место на кладбище они получат всенепременно?

– Более того, я изъявил желание возвести особо заслуженных в ранг крестьян и выделить им целую плантацию возле Пройяса. Одну на всех, ведь могут надорваться с непривычки. И теперь не знаю, чего ожидать. То ли притихнут и уменьшат амбиции, то ли попытаются посадить на трон кого-то более сговорчивого. Кстати, Вимейн, постарайся держаться поближе к моей невесте. Ты тоже наследник, причем такой же неудовлетворительный с точки зрения грабежа государства, как я. Правда, к тебе могут и регента приставить… Лин, присматривай за ним. Хорошо?

Девушка рассеянно кивнула, думая о другом – принц, по сути, угробил своего отца ради трона, но отвращения она не чувствовала. Наверно, личина принцессы настолько приросла к ней, что и поступки правителей начали восприниматься как нечто выше законов и морали…

– Геданиот, почему ты так уверен, что нас вместе не… не уберут?

– Разве ты позволишь себя убить? – с усмешкой удивился он.

– Полагаю, спрашивать моего разрешения не будут.

– А я полагаю, убийцы сами «не будут». Принцесса, я многое знаю, а о другом догадываюсь. Не надо притворяться. То есть надо, но не передо мной…

– А перед кем? – насмешливо поинтересовалась Лин. – Ты же теперь здесь главный. Прикажешь – и меня назовут хоть русалкой, да еще и хвостом будут восхищаться при встрече. Но я тебя слегка разочарую. Я не метаморф.

Принц удивился:

– Если не метаморф, то кто? Двойников принцессы я знаю, одна из них глупа, как пробка, двух слов связать не может, а вторая умерла вчера. Роды, кажется, не перенесла. Император такие похороны готовит, словно родной дочери. Погоди, значит, родной?.. А мальчик, которого якобы именно в тот день родила ему наложница… Мальчик, уже объявленный наследником, на самом деле его внук? Как все запутанно… Слушай, Зелина и вправду богиня Жизни?

– Скорее, она богиня вредности из Храма Жизни! Геданиот, ты ежедневно вот так схватываешься спозаранку и ведешь беседы с невестами?

– Только с одной невестой, – подмигнул он. – Устала? Извини, конечно, но я не мог ждать окончания Паломничества. В таких делах, как власть, неделя промедления может оказаться губительной. Эх, посидел я с тобой, отдохнул, а после завтрака начнутся очередные просьбы-ходатайства-доносы. Не поверишь, большинство моих придворных – профессиональные кляузники, на жизнь этим зарабатывают!

– Пошли их шпионами в Клусс и Велли. Пускай плетут интриги на благо государства, ха-ха!

– Ага, была такая мысль. Нет, боюсь, даже Малдраб на войну сподобится, чтобы вернуть назад эти «сокровища»! Отдыхай пока, будет еще время наговориться. Сам я остаюсь в левом крыле, лень заниматься переездом ради традиций. В твоем распоряжении – все правое, бывшие покои моего отца. Там в некоторых комнатах прячутся его фаворитки. Можешь их шугануть, если станут надоедать, но в общем-то они совершенно безобидные, как и бесполезные. Конечно, приемы слегка оживляют… А, что хочешь, то с ними и делай. Слугами тоже распоряжайся по своему усмотрению, они слова поперек не скажут, выдрессированные на славу. К тебе после обеда приведут новеньких, выберешь, кто понравится. Боюсь, до завтра мы не увидимся, так что до встречи на свадьбе, – Геданиот поднялся, собираясь уходить.

Девушка быстро перебрала в уме все сказанное, пытаясь определить, что же ее насторожило.

– Стой! – она схватила принца за руку и вновь усадила рядом. – Ты говоришь, свадьба завтра?

– Завтра.

– А коронация?

– После церемонии.

– И когда ты это решил? – на пару тонов выше поинтересовалась Лин, вскакивая и упирая кулаки в бока.

– Сразу же, как прибыл в столицу и начал вникать в положение дел, – недоуменно пояснил Геданиот. – Что-то не так?

– Ни-че-го, – не считать же один потерянный день свободы особой утратой, да и вряд ли что-нибудь изменилось бы за столь незначительный промежуток времени. Сама виновата, не учла, что в Гартоне, говоря «через два дня», имеют в виду сегодня и завтра. – Еще вопрос – ты считал меня метаморфом, верно?