Конан прекрасно знал, что его старый знакомый, известный ему ещё по похождениям в Шадизаре, может с равным успехом поклоняться официальным богам хоть сотни стран, но… Истинный Бог для него один – чистоган.

Однако варвар понимал, что, очевидно, местный менталитет вынуждает «почтенного и богобоязненного» старца поддерживать видимость религиозного рвения. Конан всегда в таких случаях цинично посмеивался, впрочем – про себя, не видя пока для себя особой нужды в таком поведении. На верования других – показные или истинные – ему было глубоко наплевать, поскольку для него подлинным Богом был только один: суровый северный Кром. Хотя сказать, что варвар часто вспоминал, или обращался к нему, было нельзя.

Наконец Дерхем-оглы заткнулся и разлепил один глаз, а затем и второй.

– Приветствую тебя, достопочтенный многоуважаемый хозяин! – избегая имён, иронии и акцента, Конан говорил спокойно и негромко.

– Привет и тебе, мирный странник, почтивший своим визитом скромное жилище ничтожнейшего из слуг Мирты Пресветлого, – отозвался не менее равнодушным тоном старый заморанец, – Подойди же ко мне поближе, и располагайся, прошу тебя!

Приглашающим жестом он указал на ковры и циновки перед низким восточным столиком – дастарханом – на котором были расставлены блюда с фруктами, свежими лепёшками, и сладостями. Там же стояли чайники и чайнички с, как знал Конан, несколькими видами ароматного чая, и настоями трав, и неизменные восточные пиалы.

Конан не заставил себя долго упрашивать, подошёл и сел напротив хозяина по-фарсидски, ловко скрестив могучие ноги.

– Пожалуйста, сделай честь моему дому, угощайся! Извини, что так скромно – чем, как говорится богаты… – тем же бесцветным голосом предложил Дерхем-оглы, и Конан, отломив солидный кусок лепёшки, щедро посыпанной душистым кунжутным семенем, запил его зелёным чаем, который старик, зыркнув хищным умным глазом из-под кустистых седых бровей, разлил в две пиалы сам. Киммериец знал, что отказаться от угощения, пусть даже символического, никак нельзя – смертельная обида хозяину! Ведь только в доме врага нельзя ничего есть и пить. А против восхитительных белых лепёшек он ничего не имел.

Пару минут они, словно бойцы перед схваткой, испытующе поглядывали исподлобья друг на друга, неспеша попивая и жуя. И лишь допив напиток, настолько крепкий и терпкий, что аж сводило скулы, Конан чинно спросил переставшего жевать хозяина:

– Всё ли благополучно в твоём доме, почтенный хозяин,здоровы ли твои близкие? Да продлит Мирта Благословляющий дни твоей жизни и ниспошлёт здоровье и счастье всей твоей семье!

– О, благодарю за твоё внимание,уважаемый гость мой! Милостью господина моего всё благополучно и мирно в моём доме и семье. Могу ли и тебя спросить о драгоценном здоровье и бодрости твоего, столь неугомонного, духа?

– Спасибо, любезный хозяин мой! Всё благополучно и у меня, милостью Мирты Пресветлого и Охраняющего!

Ещё несколько мгновений они помолчали, сохраняя исключительно равнодушное выражение на лицах. Конан умышленно не начинал разговор первым. Это было невежливым. По местным обычаям и традициям.

– Позволишь ли ты спросить у тебя, всё ли идёт успешно у тебя, принёсшего столько радости мне, скромному и удалившемуся от мирской суеты усталому старцу своим посещением, с делами твоими? Благословили ли Боги твои начинания и полон ли сундук дома твоего? – символическое понятие «сундука» в этой стране буквально означало – закрома, запасы, благосостояние человека – ну, то есть, кредитоспособность.

– О, как я польщён твоим высоким вниманием, многоуважаемый хозяин, к моей скромной персоне! Хвала богам, я вполне благополучен. Позволь и мне, в свою очередь, поинтересоваться, послана ли и на твой дом милость всевышнего и его щедрость? Да не иссякнет никогда твой гостеприимный дастархан, да живут всегда в достатке твои дети, внуки, правнуки и их дети!

После дежурных, ничего не значащих, но обязательных вежливых фраз, предназначенных, скорее, для ушастых стен, если бы Конан досконально не знал своего знакомого, ни за что не допустившего бы крыс в своём оплоте, или, скорее, для тренировки в местном стиле общения, они перешли к делу.

– Дозволительно ли мне, многоуважаемый гость мой, узнать,что привело тебя в скромный приют ничтожнейшего из подданных многомудрого и всемилостивейшего султана нашего, его величества Боташа?

– Разумеется, радушнейший и любезный хозяин! Позволь принести тебе тысячу извинений, что оторвал тебя своими ничтожными и пустыми проблемами от твоих собственных дел. Но мне так нужны помощь и совет того, кто действительно разбирается в сложностях жизненных перепитий, и нравах и обычаях жителей славного Турфана! Окажешь ли мне милость, и позволишь ли изложить дело конфиденциально?

– Да-да, дорогой гость мой! Разумеется! Я буду счастлив, если хоть на йольд – старик показал кончик ногтя – помогу тебе советом или делом!

Подмигивание Дерхем-оглы не прошло незамеченным, и Конан, поднявшись, последовал за заморанцем. Неслышной тенью охранник двинулся за ними, зорко оглядываясь. Уж в том, что сорокалетний профессионал видит в полумраке не хуже Конана, тот имел возможность убедиться. Значит – всё в порядке.

Они прошли по очередному лабиринту коридорчиков и каморок футов сто, после чего охранник приподнял тяжёлую крышку, и они нырнули в люк в полу.