Это просто. Необычное знакомство. Никакой любви с первого и второго взгляда. Если в ваш мир входит какой-то человек, значит это угодно небесам.
Ледяной дождь вызывал озлобление и жалость к себе. Сапоги промокли. Катерина попыталась согнуть пальцы ног, чтобы они немного согрелись, но стало только хуже, пальцы свело судорогой. От досады она тихонько подвывала, все равно никто не услышит. До дома оставалось идти еще полквартала.
Ветер бесновался, норовил выхватить зонт и унести, выкручивал, выворачивал зонт наизнанку. Редких прохожих Катерина не замечала, ей казалось, что она одна - одинешенька на этом свете ведет борьбу со стихией. Было жутко от резких звуков, издаваемых ветром. Деревья кренились, готовы были рухнуть на голову проходящих мимо людей, размахивали ветками, скрипели. Рекламный щит трясся, содрогался, принимая на себя очередной удар ледяного заряда. Растяжка над проезжей частью ловила ветер, словно парус, хлопала, скручивалась, срывалась с привязи. Мир вдруг стал чужим, враждебным и опасным.
Катерине очень - очень хотелось поскорее попасть домой, в свою небольшую, теплую и уютную квартиру. Спрятаться от ураганных порывов ветра, злобного секущего дождя и чуждых непонятных звуков улицы.
Возле своего дома Катерина уже почти бежала. В подъезд частенько входить было жутковато, темный тамбур, к тому же покрашенный сто лет назад коричневым цветом, плохо освещался, но она забыла сегодня об этом. Домой! Домой!
Жила Катерина на шестом этаже. Если лифт не работает, а утром пришлось спускаться по лестнице на работу вприпрыжку, опаздывала, так вот, если лифт не работает, это будет, по отношению к ней, проявление высшей несправедливости! Быть может, лифт все же починили.
По дороге подойти к двери подъезда оказалось невозможным, ливневые стоки не справлялись с дождем и, в результате, за день лужа превратилась в непроходимую реку, а пешеходная дорожка была заставлена автомобилями. Владельцам машин, как всегда, некуда больше их пристроить, только пешеходная дорожка или газоны. Зимой все прилегающая территория приспосабливалась под стоянки, а пока земля не промерзла, автолюбители не заезжали на газоны. Вот интересно, почему? Берегли газоны или машины?
"Не зная броду, не суйся в воду", - стуча зубами, пробормотала Катерина. Придется пробираться вдоль дома или попрощаться с сапогами, оставив подошвы в луже.
Под окнами Катерина не любила ходить, ей все казалось, что кто-то обязательно сбросит ей на голову окурок, тот запутается в волосах, начнет гореть или, что еще хуже, попадет за воротник, и она станет прыгать, пытаясь вытащить его, а сзади будет валить дым. Кошмар! Хотя сегодня, при таком ветре и дожде, никакой окурок точно не долетит до земли.
Она сложила зонт, он и так-то не спасал от дождя, а теперь еще и цеплялся за ветки кустов, перехватила его и сумку в левую руку, а правой рукой попыталась нащупать в кармане ключ с тяжелым брелком. Рука, затянутая в мокрую перчатку в карман не лезла. Можно было достать ключ после, когда она будет ехать в лифте, просто заранее приготовленный, он создавал иллюзию безопасности и защиты. Сотрудницы советовали, если что, если кто в подъезде полезет, хоть в лицо ключом ткнешь! Мало ли придурков кругом! И наркоманы и алкоголики!
Катерина знала точно, в ее подъезде живут нормальные, порядочные люди. Замок у них кодовый, если шифра не знаешь, не попадешь внутрь. Вот только постоянные рассказы Галины Александровны, любительницы криминальной хроники, все же сделали свое дело и Катерина прониклась, так сказать, не то чтобы страхом, а каким-то опасением, что ли, ключ готовила заранее, да и то только в такую погоду или если приходилось возвращаться домой позднее обычного.
Не доходя, каких-то пять, семь метров до двери подъезда, девушка получила оглушительный удар по голове и, падая вперед, на коленки, услышала хрустальный звон.
– Идиотка! Ты же могла меня убить!
Стас швырнул ключи на стол, выскочил в прихожую, сгреб куртку, кое-как втиснулся в туфли и, выпрыгнул на площадку, от души хлопнув дверью. Подъезд тревожно загудел. В лифте он с трудом натянул куртку, путаясь в рукавах и ругаясь. Он понимал, что это всего лишь выплеск адреналина, отчего руки мелко задрожали и резко заболела голова. День сегодня, во всех отношениях, выдался пакостным, происходили какие- то неурядицы, незначительные стычки, да и погода, хуже не придумаешь. И напоследок Люська показала свой нрав, что совсем не понравилось Стасу. Да, совсем не понравилось.
Себя Стас считал совершенно нормальным, легким в общении и вполне надежным парнем. После того случая с Марком, у Стаса не стало друзей, были только приятели, знакомые, деловые партнеры. Но друзья? Избави Боже! Женщины? Это другое. Стас не считал себя ни ловеласом, ни дамским угодником, он просто был обыкновенным мужчиной, которому нравились красивые женщины и, если случался роман, то случался, а если нет, то нет. Почему люди любят предъявлять друг другу какие-то требования, а если взгляды не совпадают, почему надо вести себя так дико, так буйно? Сегодня у Люськи он испытал страх, не испуг, а именно страх, сердце в момент скукожилось, затряслось и заскакало где-то в середине груди. Мерзкое чувство.
Выйдя из подъезда, Стас попытался прикурить, но при таком ветре, ничего не вышло, выкинул сигарету, моментально промокшую, и плюнул с досады. Такие привычные действия, как достать сигарету из пачки, чиркнуть зажигалкой, успокоили его, и хотя покурить не получилось, он чувствовал, отпустило.
Возле подъезда копошилась какая-то фигура. И стонала.
"Это ж надо так надраться, до свинячьего визга! Говорить не может, не то, что встать. Зато ему сейчас хорошо, никаких проблем, кроме одной - доползти до сухого места", - с брезгливым сочувствием Стас стоял и смотрел на попытки алкаша, подняться на ноги.