А особой радости на лицах не видно. Ни кто домой не хочет? Работать нравиться? Не заметно. С утра веселых и целеустремленных взглядов не наблюдается... Ни кто ни домой, ни на работу не хочет... Все в никуда собираются... Всем плохо...

Что-то Оля на меня уставилась? С чего бы? Забыл... Уже забыл... Я же ей утром о ее же не завидной судьбе поведал... Высшим судом попугал... Будет выведывать...

Приехали. Вышли. Не спеша закуриваем. Дела, добрые дела, еще не кончены. Есть время на подвиг. Подвиг простой и не требующий самопожертвования. Подвиг - избавление несчастной женщины из рук безумного Минотавра.

Что? Что, Оля?

Не сказала, а выдохнула. Тихо, тихо. Да и так ни кто не слышит. И не подходи так близко. Кругом враги и алкаши. Дабы вытрясти из тебя малые крохи на опохмелку, они будут тебя шантажировать этой невинной беседой.

Откуда знаю? Что знаю? Все? Что все? А... Утром то? Да из книг и телевизора. Ты думаешь я всевидящий. О нет. Все просто. Все просто и логично. Если человек пьет, значит глуп и зол. А если так, то ждать от него можно только насилия и извращения. И это знают все. Кто - все? Да все. Вот та старушка, соседи, родственники, друзья, знакомые. Все. А ты, что не догадывалась даже? Ну ты даешь...

Я повторил ее извечно русский вопрос: "Что делать?". Я вложил в него - и замешательство, и грусть, и озабоченность судьбой несчастной. Да я думаю. Ведь я не думал над этим пять минут утром, прежде чем намекнуть на твои горести. Я научу тебя: "Ты в церковь ходишь? Исповедуйся. Поговори с батюшкой. Ни чего не скрывай. Он посоветует, что лучше: жить с мужем содомитом или уйти от него. Он поможет".

До свидания.

Иди. Думай. И в воскресенье к попу... За советом. Он тебе поможет, этот ланцетный гомосексуалист, ненавидящий гомосексуалистов и потому в борьбе с самим собой выбравшим путь служения Богу. Он скажет и направит тебя в суд. И будет свидетельствовать. И слово его решит дело, ибо сильно ныне слово служителей господних. Из праха на гору взошли они. И будешь ты свободна. И будешь служить в трапезной. И будешь готовить вкусные постные щи. И будут у тебя близкие. Новая семья успокоит и обогреет и тебя и детей твоих. И пойдут они не на панель, а в монастырь. И не будут пить, колоться, воровать и заниматься проституцией, а будут служить Господу и помогать людям.

Иди. Твое место там. Ты не рождена быть свободной. Но быть счастливой - должна. И дети твои не должны страдать... Не смотря на гены...

Разошелся... В проповедники податься? Толкать речи, простым и заблудшим... Без звука... Про себя...

Все таки убогая она. В церковь все такие ходят - больные и убогие. И самое убогое место у них - голова....

Слово то какое - убогая. У бога я...

Я была убогая,

У бога я была...

Почему раньше приюты для бедных и сирых богадельнями называли? Бог сделал их такими?

Теософия не мое... Вдруг Он есть? И вдруг - обидчив? Как человек?

А вот и дом родной. Я в нем родился и живу. Не дай мне бог, что в нем помру.

Неужели! Свершилось. Сегодня котлеты. С жареной картошкой. О чудо. Мыть руки и кушать. Конечно в них много картошки и можно без гарнира, но... Это лучше капусты с фасолью. И лучше щей. С чего бы? Чай. Хорошо!

Опять на каток собираетесь? С вами? С вами... Пойду.

Действительно. Целый день в помещении. Воздуха не вижу.

Сашка с Леной будут кататься, а мы с Пашкой побегам. На горку сходим. Или так - постоим посмотрим.

Конечно посмотрю... Что я не отец что ли...

Одеться и вперед.

Школа. Родная... Каток...

Побежали переобуваться. Раздевалка открыта. Санек же на футбол ходит. Тренер пустит... Он здесь еще и за прокатчика, и за сторожа, и за дворника...

Луна. Свет фонарей. Снежок сыпет... Нет. Тихо, тихо скользит. Маленькие парашютики, редкими группами, опускаются. Пляшут и играют.

А на катке то народу полно... И детей, и взрослых... Старикан. На коньках! Во дедок дает!

А ведь в мое детство почему-то не ходили. По крайней мере мои родители. Дети войны и деревень, приехавшие осваивать нефтяной край. С детства знали только работу. Какие катки в деревне были? Конечно - естественные. Река замерзла - вот и каток. И ни каких взрослых. И ни каких коньков. Они и не знали, что это такое - коньки. Это только по телевизору, о послевоенной московской жизни. Москва всегда была не всей Россией. Вся Россия работала, а Москва иногда и отдыхала.

Враги ли нам они? Те москвичи, что создали театры. Что оттепель взрастили на крови, когда мы все колосья собирали. Да. И во времена Великих строек, их больше всего ушло на эти стройки, да там и осталось...

Что-то родители не рассказывали, что у них в деревне кого посадили. Потому деревенские о Сталине только хорошее.

Всегда так. Живешь, живешь и думаешь, что все хорошо. А тебе бац и по башке... Чем лучше жил, тем больнее.

Только что же - лучше жить всегда плохо? Что бы потом по башке не получать?

Нет, хорошо, что пошел. "Европа плюс". Ну это получше, чем наши. Хоть не понятно о чем поют. Не раздражает. И нафига наши импортные песни уродуют? Мелодия не плохая, так таким текстом разведут...

Что-то всех погнали...

Что? Хоккеисты пришли? Вас выгнали? По четвергам всегда только до восьми? А... Домой? Посмотрим? Что? Хоккей. Как хотите. Не замерзли? Ну ладно...

Большинство - мои ровесники. Молодежи мало. И стариков. Летом эти же в футбол гоняют. Вон тот с животом. Не бегал, а ходил по полю. На коньках у него лучше выходит.