— Вот такой тон я признаю, — Коменков снисходительно усмехнулся за дверью. — Приходи через час, будет разговор.

— Но…

— Через час. Все.

И Виктор услышал удаляющиеся шаги.

Он вскипел от бессильной ярости. Но что было делать? Приходилось принимать условие. И Виктор зашагал вниз по лестнице. Интересно, как бы поступил на его месте, скажем, хваленый Лосев? Но так ничего и не придумав, он вышел из подъезда.

Целый час Усольцев болтался по соседним улицам, придумывая всяческие кары этому сволочному парню.

Отнестись с юмором к возникшей ситуации у него не хватало сил. Его бросало в жар от мысли, что кто-нибудь из ребят в его отделе узнает о позорной сцене на лестнице.

Впрочем, никто, конечно, этого не узнает, успокаивал себя Виктор, слава богу, свидетелей не было, а уж сам он, ясное дело, не проговорится. Ни в каком отчете указывать такие подробности не требуется. Важен итог визита, вот и все дела. Придя к такому заключению, он облегченно вздохнул.

Ровно через час Усольцев снова позвонил в знакомую уже дверь.

На этот раз она открылась мгновенно. На пороге стоял невысокий белобрысый парень с круглым улыбчивым лицом и голубыми глазами. На Коменкове были потертые «фирменные» джинсы и модная, ярко-желтая рубашка, расстегнутая и завязанная узлом на животе.

— Давай, давай, входи, — весело пригласил он. — И ты меня, брат, извини, открыть никак не мог. Дама была. Первый раз. Сам понимаешь.

Он подхватил пальто гостя, повесил на вешалку и сделал широкий жест в сторону комнаты.

— Заходи. Прошу.

Комната была кое-как прибрана.

— Что будем пить? — осведомился Коменков. — Виски, коньяк, водка?

— Боржом, — усмехнулся Виктор.

— Вас понял. При исполнении, значит?

Он держался весело, доброжелательно и непринужденно, словно и не было той ссоры час назад. Казалось, он уже просто забыл о ней.

Оба уселись возле низенького полированного столика и закурили. Коменков отодвинул в сторону вазу с цветами и усмехнулся.

— Видал? По два с полтиной цветок. Но отношения с женщинами требуют жертв, ничего не поделаешь. И чем красивее женщина, тем больше жертв. Закон природы. А у меня была… М-м-м… — он мечтательно замотал головой и, оборвав самого себя, сказал уже другим тоном. — Ладно. Ты чего пришел? Правда, из милиции?

В тоне его не было ни испуга, ни смущения, как рассчитывал Виктор, одно только любопытство.

— Из милиции, — солидно кивнул Усольцев. — Нужен мне, понимаешь, один человек. И ты его знаешь. Так что, помоги.

— Давай, давай, — оживился Коменков. — Я, брат, верный помощник милиции. Всегда готов, если что. Сергей Митрофанович ко мне, как к себе, приходит.

— Ну, наглец, — подумал Усольцев. Он и самому себе не мог признаться, как эта встреча его обескуражила.

— Давай, давай, выкладывай, — поощряюще и дружески продолжал Коменков. — Я, знаешь, ясность люблю. Кто тебе нужен? — Но тут он вскочил со стула. — Слушай, давай все-таки выпьем, а? Ну, по маленькой. Ты учти, — он весело погрозил пальцем. — Комиссар Мегрэ тоже выпивал на работе. Это я лично читал. А как работал? Нам бы так работать!

«Нам бы», — поразился Усольцев столь откровенной наглости. Теперь он уже и вовсе не знал, как начать разговор. Может быть, выпить рюмку? Он же теперь не отстанет, и разговора не получится.

— Ну, наливай, — снисходительно согласился он.

Пока Коменков весело суетился по комнате, Виктор немного пришел в себя и кое-как освоился в непривычной обстановке.

Они чокнулись и выпили за дружбу, как объявил Коменков.

— Тебя как звать? — спросил он, ставя пустую рюмку на стол.

— Виктор.

— Ого! И меня! Мы с тобой братики, Витя, — с веселым воодушевлением объявил Коменков, обнимая Виктора за плечи. — Вот, здорово!

А Усольцев, обретя было почву под ногами, вдруг почувствовал, как она снова ускользает из-под него. Серьезный разговор решительно не получался.

— Я тебе все скажу, Витя! Я тебе по-братски все скажу! Ей-богу! — с энтузиазмом продолжал Коменков, пытаясь снова наполнить рюмки. — На старости лет братика приобрести, это же надо! Ну, давай еще…

— Погоди, — закрыл ладонью свою рюмку Усольцев. — Вот скажи, ты в театре на Таганке работал?

— Точно. Работал. Администратором.

— А Диму помнишь?

— Это какого Диму, откуда? — наморщил лоб Коменков и даже отставил в сторону бутылку.

— Ну, Дима… Такой… — Усольцев назвал знакомые приметы.

— А-а! Из «Березки»? Что, задымился? Ты, Витя, все можешь мне сказать, понял? Могила! Будь спокоен! Значит, задымился? Ай, ай, ай! Ах, утенок! Ах, котенок! Ах, поросенок! Выходит, добегался? Я ж говорил…

Коменков, казалось, совсем развеселился.

— Да с чего ты взял, что задымился? — сердито сказал Усольцев. — Мне с ним просто поговорить надо. У тебя телефон его есть?