Энтони взглянул поверх головы Фейт на её ягуара.

— Вы, мистер Д’Анжело, пока не заслужили права знать это.

И он, не сказав больше ни слова, ушёл в сопровождении Клея, который все это время охранял дверь.

— Твой отец — очень интересный человек.

Фейт повернулась к нему:

— Почему ты так думаешь?

— По Пси трудно судить, но могу сказать, что от твоего отца не несёт так, как от большинства из них.

— А от меня?

— По мне, ты пахнешь сладко, Рыжик. — Она вспыхнула, и Вон улыбнулся. — Хочу облизать тебя с ног до головы.

— Мы говорили о моем отце. — Фейт нахмурилась, пытаясь скрыть, как на неё подействовали его слова.

— От твоего отца не воняет. От тебя и Саши тоже. — Он скривился. — Если подумать, то и от этого проклятого Пси.

Ей не надо было спрашивать, кого он имел в виду. Только один Пси так его раздражал.

— И?

Вон перестал хмуриться и погладил её по спине.

— У меня нет доказательств, но думаю, плохой запах означает полное Безмолвие. Те, в ком ещё осталась искра, совесть, хоть какая-то способность бороться против Протокола, так не пахнут.

Она задумалась и неожиданно прошептала:

— Переворот?

— Изнутри? Меня бы это не удивило — ваш Совет создал для этого отличные условия. История описывает прошлых его членов как сплоченную группу разумных и уравновешенных людей. А сейчас они пересекают одну черту за другой. Похоже, кое-кто среди Пси думает, что всё зашло слишком далеко.

— Даже если и так, потребуется много времени. — Пусть в деловом мире и заступились за Фейт, но Совет не свергнуть, пока существует Безмолвие. А ведь тысячи, миллионы Пси живут по Протоколу и так и умрут.

— Начало положено.

Она кивнула. Может, у Пси, всё ещё есть надежда.

— Вдруг Марин поэтому и погибла. Оказалась как-то причастна к перевороту, и они это выяснили?

Если это вправду так, то смерть её сестры не была бессмысленной. Она погибла в войне, о которой никто и не знал. Фейт ощутила гордость за неё.

— Я хочу заниматься прогнозами. Помимо финансовой помощи Дарк-Ривер это позволит мне использовать способности, которые я развивала всю жизнь. И, что ещё важнее, поддерживать связь с отцом.

Она посмотрела на Вона, проверяя реакцию на свои слова.

— Я не возражаю, Рыжик. Лишь бы ты была вне сети. Это самое главное.

— Надеюсь, мне удастся помочь всё изменить, действуя извне, пока отец работает изнутри. — Фейт верила в Энтони, в отца, которого совершенно не знала. Теперь у нее будет для этого и время, и возможность. Может, без мониторов вокруг он начнет ей доверять, и они сумеют многое обсудить, возможно, даже переворот.

***

Две недели спустя

Фейт была счастлива. А что ещё надо? Она жива и Вон вместе с ней. Счастье? Это слово и приблизительно не передавало её безграничную радость, ощущение, что она наконец дома, восторг оттого, что она с Воном. Но…

— Я не знаю, как вести себя в этом мире, — прошептала она во влажной, жаркой темноте спальни.

Вон повернулся на бок, одну руку сунул под голову, а другой рассеянно погладил её бедро.

— Понимаю, Рыжик. — Он коротко поцеловал её в нос, и она улыбнулась в ответ. Только с ней он бывал таким ласковым. — Я знаю, каково это — быть чужим. Но ты сильная. Разберёшься.

Фейт никак не ожидала, что он возьмёт и возложит ответственность за её счастье на её собственные плечи.

— Я не против иногда выходить в люди, но не думаю, что когда-нибудь смогу жить в городе.

— Малыш, я что, похож на городского жителя?

Она нервно рассмеялась:

— Да уж. Так это не проблема?

— Нет.

Ладонь скользнула с её бедра на ягодицу и обратно. Сердце Фейт заколотилось о рёбра.

— Я хочу научиться выбираться в город на более продолжительное время, если потребуется. Хочу уметь ставить необходимые щиты. Саша и Тамсин меня учат.

У целительницы Дарк-Ривер были крайне необычные способности, о которых ни Саша, ни Фейт раньше не слышали. Она понимала природу Пси, но сама была чистокровным вером, а её дар исцелять шёл от сердца.

Фейт немного боялась её силы, но Тамсин, как и Саша, излучала тепло и добродушие. Фейт знала, что в противоположность им кажется холодной и недружелюбной. Леопарды относились к ней без той нежности, что друг к другу, но теперь она хотя бы могла переносить чужие прикосновения.

— Я не знаю, как жить в твоей стае. По-моему, я им не нравлюсь.