– Это персидский ковёр, я не ошибаюсь?

– Вы совершенно правы, мне подарил его один знакомый.

Джери остановился перед камином, на полочке, где сейчас было пусто, красовались вытянутые следы на тонком слое пыли. Обычно над камином ставят фотографии, и здесь они определённо были, и очень недавно, ведь даже пыль не успела покрыть чистые места.

– А эту изумительную вещицу вам тоже подарили?
– Джери кивнул на крупный перстень, который красовался на среднем пальце Джона.

Это было яркое золотое кольцо с крупным всепоглощающим чёрным камнем, чёрным, как сама Чёрная дыра, камень манил, захватывал взгляд. Безусловно, перстень тоже был отсылкой к Востоку, такие носили шейхи и шахи, возможно даже, что не просто богатые люди, а правители, влиятельные господа голубых кровей. Джон вздрогнул, попытался заглянуть Джери в глаза, ему бы хватило секунды, но хитрый парень отвернулся.

– Да, подарили.

– Видимо вы сделали что-то очень хорошее человеку, который сделал вам такое подношение, расскажите?
– спокойно, с долей любопытства поинтересовался Джери.

Джона передёрнуло, он посмотрел начала на гостя, который зашёл за его спину, затем на перстень, и буквально утонул в его пустоте...

Афганистан. 2003г.

Мерное гудение двигателей квадроциклов заглушало завывание песчаной бури, которая безжалостно окутала горное ущелье. Здесь на высоте склона мощь бури ощущалась не так сильно, особенно дышать было легче, чем внизу. Все пятеро спецназовцев специального отряда под кодовым названием "Красные волки" расположились на краю склона, укрывшись за камнями от порывов ветра.

– Чёртова буря!
– пожаловался Буч, прикрывая рукой оптический прицел своей винтовки от песка.

– И не говори!
– согласился Егор Котов, пытаясь просунуть через шемаг, которым обмотал свою голову, фляжку.

– Командир, может, скажешь уже, что мы делаем здесь, в этом забытом богом месте?
– поинтересовался Джон Парк, который, как и все был в камуфляжном костюме, с головой обмотанной шемагом, и крупными матовыми очками.

– Подожди, - отозвался командир, - Из-за бури приказ доходит долго, ещё не расшифровал.

Командир отряда "Красные волки" из иностранного легиона продолжил шуршать блокнотом, расшифровывая послание.

– Это ужасно!
– воскликнул Буч, - Чёртов песок расцарапал всю оптику! Как я уже ненавижу эти пустыни. Проклятый Афганистан!

– А для меня это последний бой, - заговорил француз Жак, оторвавшись от изучения приборов.

– Жак, лучше следи за тепловизорами, из-за этого песка не видно ничего на расстоянии вытянутой руки, если сюда подкрадутся террористы, то это точно будет твоё последние задание!
– отозвался расстроенный Буч.

– Почему, Жак? Надоела работа солдат удачи?
– Джон попытался рассмотреть товарища в пяти метрах от себя, но ему не удалось.

– Знаешь, Джон, после ранения, я окончательно решил завязать, ещё немного денег, и я начну спокойную жизнь.

– Боюсь, что я так не смогу. А чем ты собираешься заняться?

– Ну, я может, не рассказывал, - по голосу Жака все догадались, что он смущается, - Вообще, до того, как у меня начались проблемы с законом, у меня была жена. Не знаю, примет ли она меня, но я бы хотел провести остаток жизни с ней.

– И ты сможешь жить без пальбы, риска и большого куша?
– с сомнением крикнул Буч.

– Я бы хотел.

– Зря вы смеётесь, ребята, Жак прав. Может, пора остепениться?
– поинтересовался Джон, - Егор, ты что думаешь?

Вместо ответа русский просто протянул Парку какую-то грязную и затёртую карточку. Прикрывая рукой от песка, Джон осмотрел её. Это была фотография, на которой запечатлели молодую красивую женщину в сарафане на лужайке, и весёлую маленькую девочку, белокурую, с двумя косичками. Обе казались такими счастливыми и жизнерадостными, что никак не вязалось с образом русского наёмника.

– Это Катя, моя жена... бывшая жена. И Аня, моя трёхлетняя дочь. Ей уже пять.

– Хочешь вернуться к ним?
– Джон внимательно посмотрел на Егора, хотя шемаг, большие очки и скрывали лицо наёмника, он всё равно знал, какое выражение сейчас хранит лицо боевого товарища.

– Боюсь, что уже слишком поздно...
– с грустью заметил Котов.

– Ты что, дружище, посмотри на Жака, ты видел его? Ещё тот уродец, а ничего, надежды не теряет, и к жене вернётся. Тебя-то точно примут, ты красавец, не то, что наш друг.