Когда тебе 16 лет, ты становишься в оппозицию ко всему. Друзьям, маме, отцу, государству, самому себе. И куда приведёт этот путь - никто не скажет заранее.
Ирина Михайлова
Оппозиция
(повесть)
Воскресенье
(Данил)
Было ещё темно, когда Данил, стараясь не разбудить мать, пробрался на кухню.
Не включая свет, в полумраке, он наощупь нашёл чашку и сковородку. Свет шёл только от маленького окна, занавешенного полупрозрачной шторкой, давно не стиранной и в кухонных пятнах.
Данил старался не шуметь, но в мама спит чутко и слышит всё, что происходит в квартире.
– Даня, ты?
– спросила она через дверь.
– Я. Спи, - буркнул Данил.
– Куда ты?
– В институт.
– Так рано?
Не было и семи утра.
– Надо.
Данил услышал, как мама перевернулась на диване - отвернулась к стене.
Он всегда отвечал ей односложно, почти не рассказывая о своих делах - и мама привыкла к этому и не приставала с расспросами. В этом Данил был похож на отца, и мама знала - его не переделать, как нельзя было переделать и его отца.
Конечно, никакого института не было. Данил придумал эти подготовительные курсы, чтобы можно было вечерами или в выходные "законно" пропадать из дома. Мама верила. И тому, что занятия так поздно, и тому, что бесплатно. Только один раз спросила.
– А почему тебя позвали? Ты что, так хорошо учишься?
– Гос. программа, - ответил Данил, - там всех звали. Акция такая.
Что такое акция, мама знала. Это значит, в рекламных целях. Чтобы привлечь внимание. И потому верила.
– А какой институт?
– Социальный, - к этому вопросу Данил не подготовился, поэтому сказал первое, что пришло в голову, - рядом тут.
"Социальный" действительно оказался рядом - в Сокольниках, но Данил пожалел, что ляпнул именно его. Во-первых, он был, как говорили, крутым, а во-вторых, недалеко от дома.
Но - что сказал, то сказал. Мама в Интернет не полезет. И больше спрашивать не будет.
Чайник - старенький, со свистком - зашумел на газу, готовый вот-вот засвистеть, но Данил успел поднять носик.
Среди груди маминых бумажек и газет, на подоконнике, нашёл банку с растворимым кофе.
Налил себе кипяток в чашку, положил ложку кофе, разбил на горячую сковородку два яйца.
Вышел в коридор, проверил сумку. Паспорт, деньги, проездной. Всё на месте.
"Как на войну", - подумал Данил и сам улыбнулся своей шутке.
Но ему было не смешно. Казалось, он и правда собирается на войну.
Мама опять перевернулась на диване - в маленькой двушке слышно всё.
Мама уже не уснёт, если проснулась. Будет лежать, лежать, пока не рассветёт, ворочаться.
Данил включил телефон, ещё раз прочитал в группе ВКонтакте:
"20 сентября в Москве пройдёт митинг оппозиции.
Нынешняя власть правит уже пятнадцать лет.
Итог этих пятнадцати лет - нищета, коррупция, страх, невежество, застой.
Засилье кланов и группировок. Жестокость.
Ложь. Ненависть.
Но они сделают всё, чтобы их власть не ослабела никогда.
Они будут передавать её друзьям, жёнам, детям.
Мы должны остановить возврат к крепостному праву.
Это наш долг".
Заторопился.
Съел яичницу прямо из сковородки - как делал всегда, пока мама не видит - залпом выпил уже остывший кофе. Ещё раз проверил сумку.
– Недолго, - крикнула мама.
– Ладно, - ответил Данил.
Включил на телефоне музыку, наушники в уши - и уже ничего не слыша, бегом побежал по лестнице. Третий этаж. Невысоко.
. . .
Данил учится в одиннадцатом классе. Даниле семнадцать лет. Он невысокий, худой. У него тёмные волосы и карие глаза. Он носит чёрные джинсы и синюю дутую куртку. Под курткой - толстовка с капюшоном. Кеды. Джинсы узкие книзу. Торчат белые носки. Сумка через плечо.
Так написали, если бы его подали в розыск. Если бы он вдруг пропал без вести. Если бы не вернулся домой.
Данил идёт быстро, руки в карманах, сердце бьётся в такт музыки.
На телефоне недавно скачанный альбом. И гремят барабаны.
На все предложения остепениться
Только молчать и злиться,
А лучше кричать и кидаться,
Чтобы никогда не сдаться!
Пропитанный злостью и никотином,
Я навсегда останусь teen-ом:
Всегда семнадцать, всегда война