Телефон снова вибрирует. Тот же номер.

Снова сбрасываю.

Номер немедленно перезванивает.

Сброс.

Еще звонок.

Это становится почти игрой.

Я разозлилась на безумного абонента, раздражение взяло надо мной верх, и я ответила на звонок.

— Прекратите звонить мне. Я не дам вам ни одной гребанной цитаты, так что просто отвалите, понятно?

На линии слышится глубокий смешок. За смешком следует голос… голос, который я узнаю без промедления.

— Все еще огонь, как я посмотрю.

Позвоночник прошивает дрожь.

— П-Пол.

— Сколько лет, сколько зим, Индия. Я соскучился.

Я чувствую, как становлюсь девочкой, которой была прежде.

— З-зачем ты звонишь мне? У меня есть запретительное постановление. Тебе нельзя приближаться ко мне.

— А я и не рядом с тобой, Индия. Я в нескольких сотнях миль. Нигде не было сказано, что мне нельзя тебе звонить.

— Нельзя. Тебе нельзя связываться со мной любыми путями. Никаких звонков. Писем. Ничего.

Она снова посмеивается.

— Должно быть, я просмотрел эту часть.

— Я сейчас прерву разговор. И не смей связываться со мной.

— В твой офис вломились пару дней назад, правильно? Кошмар. Сегодня никому нельзя верить.

Моя кровь стынет в жилах.

— О-откуда ты знаешь?

— Потому что одним из тех, кто вломился, был я — то есть, не я, конечно. Я не могу покинуть Манчестер, спасибо за это подлому электронному браслету. У меня есть друзья, что помогли мне.

— Я звоню в полицию.

— Звони, и что ты скажешь? Что у тебя отношения с бывшим пациентом.

Я почти задыхаюсь.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Прекрасно ты все знаешь, я о Леандро Сильве. Он был твоим пациентом, теперь же ты трахаешь его. Поверь мне, кому как не мне знать, что это неправильно, Индия. А Сильва? Ты и правда выросла, — посвистывает он.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Конечно же, знаю. У меня твой ноутбук. Здесь есть все, все кровавые детали трогательного ПТСР Сильвы и того, как ты его лечила. Забавная шутка, я, должно быть, пропустил ту часть, где говорится, что отменный трах с ним часть лечения.

Мое тело замирает.

— Ты безжалостный.

Он смеется.

— Я видел вашу фотографию в газете. Боже, Индия, ты выглядишь еще более красивой, чем тринадцать лет назад. Но мне стало интересно, где бы ты могла встретить кого-то вроде Леандро Сильвы. То есть, не похоже, чтобы вы крутились в одних и тех же кругах. Мне захотелось узнать о тебе больше. Так что я вломился к тебе в офис. Как же мне повезло, что в нем оказались файлы о Леандро Сильве. Вся эта жалостливая история написана черным по белому прямо для того, чтобы я ее прочитал. Потому что, если бы я не смог найти что-нибудь в твоем кабинете, то пришлось бы переворачивать вверх дном весь твой дом, пока не обнаружилось бы хоть что-нибудь, но мне не хотелось расстраивать своего сына подобным вторжением.

— Он не твой сын! — кричу я в телефон.

— Он мой, Индия, и не смей, твою мать, забывать это. В его венах течет моя кровь.

— У него, может, и твоя кровь, но он не твой, и никогда им не будет.

Он разражается безумным смехом.

— Ты неплохо справилась в одиночку. Я хочу знать о тебе и Джетте все.

— Откуда ты знаешь его имя? — шепчу я. Я не говорила ему. Держала Джетта от него подальше.

— Да ладно, Индия. Узнать было не сложно. Он увлекается футболом и Формулой-1, верно? Думаю, этому посодействовало то, что ты трахаешься с пилотом Формулы-1.

— Пошел ты, — огрызаюсь я.

Он снова хохочет.

— Ты сохранила книгу, что я дал тебе. Это правда тронуло меня, Индия.

Я застываю, дыхание спирает.

— Помнишь, когда я ее тебе дал? Это было сразу после нашего первого занятия любовью у меня дома. Мы лежали перед камином, завернувшись в одеяло, что ты любила. Я хотел отдать тебе что-то свое, что-то ценное, потому что ты подарила мне нечто особенное.

— Ты имеешь в виду мою девственность? Которую ты забрал, когда мне было пятнадцать! Мне не нужно путешествие по гребаным памятным углам, Пол. Как ты узнал о книге?

— Мой друг нашел ее в маленькой памятной коробке, когда ошивался рядом с твоим домом. Я попросил его оставить книгу на кровати. Крошечное напоминание обо мне. Мне не нравится быть в коробке, Индия. Я провел в коробке гребаных тринадцать лет! — кричит он, лишившись спокойствия.

Его гнев вынуждает меня отпрянуть от телефона. Я слышу, как он дышит в трубку.

— Это время в тюрьме… твоя вина, Индия. Ты должна мне.

— Ничего я тебе не должна. Ты сидел, потому что развлекался манипулированием и склонением ранимых юных девочек к сексу с тобой.