Я тяжело сглатываю.

— А может потому, что ты боишься? — шепотом спрашиваю я.

Секунды проходят как-то оглушающе. Его глаза опасно поблескивают, и я вижу в глубине что-то чертовски адское, но вдруг он смеется.

— Боюсь чего, крошка? — мягко спрашивает он.

— Испытывать чувства.

— Чувства к тебе? — издевается он.

Я контролирую выражение своего лица, пытаясь не показать ему свое смущение.

— К любой женщине, — выплевываю я.

Он смотрит на меня с любопытством, явно заинтригованный.

— Что будет для тебя не настолько... без эмоционально?

— Может, если мы поцелуемся?

Выражение его лица не меняется.

— Давай. Поцелуй меня.

Я наклоняюсь вперед и тут же запах его одеколона окутывает меня. Пьянящий. Я опускаю руки на его широкие плечи, словно каменную мышечную массу. Приближаюсь к нему, его губы становятся все ближе. Черт, ну почему он такой шикарный?

Мое сердце бьется так громко, что он наверняка слышит его стук. Затаив дыхание, я тянусь в сторону его шеи, его тело становится абсолютно зажатым. Я чувствую пальцами, как напрягаются его мышцы и становятся совсем жесткими. Это не совсем та реакция, которую я собиралась получить в ответ, но по крайней мере, он хоть как-то реагирует, пусть и таким образом. Я утыкаюсь носом в бешено пульсирующую вену и нежно целую ее. Мягко, как невинный шепот бабочки.

Отодвинувшись от яростно бьющегося пульса, я прислоняюсь лбом к нему. Я поднимаю руки, чтобы взять его лицо в ладони, на ощупь его кожа похожа на шелк, я чувствую его тепло. Мои губы прислоняются к его, дыхания перемешиваются.

Смело настолько, как ягненок приближается к льву, наши губы соприкасаются.

Его губы мягкие и полные, на вкус пахнут кофе и чем-то завораживающим. Наслаждаясь его вкусом, я мягко и с намеком... углубляю поцелуй. Все мое тело наполняется теплом и эйфорией, от корней волос до кончиков пальцев на ногах. Тепло сочится прямо в сердце. О, Боже! Сколько времени прошло с тех пор, когда я чувствовала нечто такое? Тлеющий жар закручивается глубоко внутри.

И вдруг я понимаю.

Он не целует меня в ответ.

Я немного отстраняюсь назад, прекрасное тепло внутри меня испаряется, как туман в лучах утреннего солнца. Он остается до сих пор таким же зажатым и не отвечает на мой поцелуй. Я поднимаю взгляд и смотрю ему в глаза. Они смотрят на меня, как красивые, безжизненные камни.

— Теперь мы можем сделать то, что хочу я? — спрашивает он.

Это как пощечина. Он намеренно поставил меня в унизительное положение. Я опускаю руки и отстраняюсь от него подальше. Моя гордость смертельно ранена, внешне я в ярости.

— Думаю, к концу я возненавижу тебя, — ядовито выплевываю я.

— Снова ты об этом. Эмоции, — насмехается он.

Я сердито гляжу на него. Боже, я никогда не встречала такого мужчину, который бы вызывал у меня такое бешенство. Я хочу, расцарапать ногтями его наглую самодовольную рожу, и добавить еще один шрам к тому, что уже есть.

Совершенно спокойно он хватает мою блузку и разрывает. Пуговицы летят во все стороны.

— Какого хрена ты делаешь? — со злостью протестую я, автоматически прикрывая грудь руками, несмотря на то, что он уже видел мою голую грудь.

— Когда я рядом с тобой, мне всегда хочется сделать одно… изнасиловать тебя.

— Что, великому Зейну необходимо применять силу, принуждая женщину? — поддразниваю я его.

Его глаза поблескивают, кажется смешинками.

— Думаю, мы оба знаем, что тебя не нужно принуждать.

— Я согласилась добровольно, но теперь я передумала. Ты холодная бесчувственная скотина. Я не знаю, что я вообще в тебе нашла. Я больше не желают в этом участвовать. Вот так.

Он смеется, звук какой-то жесткий, совсем отличается от предыдущего его смеха.

— Похоть и страсть, фонтанируют и бьют через край, американская лиса. Ты не можешь просто так от этого отказаться.

— Ну, так я только что сделала это, — холодно говорю ему.

Он злобно улыбается.

— Тогда ты не будешь возражать, если я проведу эксперимент?

Я подозрительно смотрю на него.

— Что ты собираешься делать?

— Если ты не потеряешь голову в течение двух минут, то сможешь уйти из этого дома и никогда не возвращаться.

Я от удивления широко раскрываю глаза.

— Что?

— Ты слышала, — рычит он.

Две минуты. Я смогу продержаться две минуты, я не в таком отчаянном положении. Предупрежден значит вооружен. Я смогу сделать так же, как и он. Неважно, что я внутри чувствую, я останусь холодной и без чувственной. Бросаю взгляд на часы.

— Время пошло.

Он смотрит на свои часы.

— Не то чтобы я не доверял тебе. Но все же…

— Конечно, нет, — с кислой миной говорю я.

— Мое время, — говорит он.