Гостомысл заговорил с ним тогда совсем уже льстиво, стал обещать дорогие подарки, но тут Вадим прервал его на полуслове:

– Ты, старейшина, так скоро нас всех в заклад отдашь, только бы уберечь свое добро и свой торг. А потом он обратился к Атле:

– Уходи с миром, гость урманский. Тебе ли нас пугать да вергельд требовать? Глянь – ведь твоих людей и два десятка не наберётся, а за нами вся Ладога!

Лицо Атле все покрылось багровыми пятнами. Он стиснул зубы и прошипел:

– Напрасно ты, Вадем-ярл, моих людей считаешь и своей силой хвалишься. Ведь и сам ты ведаешь, что за двумя десятками у нас двадцать сотен встанут!

– Неужто?– Усмехнулся колодой князь.

– Постой, Вадим, – обратился к нему Гостомысл, – нехорошо ведь обижать посла.

Вадим молча склонил голову и отступил назад, но я видел, как глаза его запылали диким огнем. И подумал я тогда, что огонь, возгоревшийся в груди молодого вождя, если его не погасить, перекинется в один миг на всю вселенную, а вместе с нею поглотит и его самого.

– Зачем нам поить кровью земную твердь и морские волны?
– примирительно заговорил Атле. – На лучше ли будет и вам, и нам жить в мирз друг с другом?

– О том же и я речь веду! – молвил Гостомысл.

– Да?– Вадим исподлобья глянул на старейшину.– Хочешь задля ненадёжного мира вот этим заморским приблудам отдать наше добро? – А как же иначе, Вадим?

– Что ж, по-твоему, на своей земле мы должны кормить всяких захожих морских разбойников?

– Мы не разбойники,– вмешался Атле,– мы вольные мореходы.

– Да воры вы! – В сердцах бросил Вадим.

Атле усмехнулся и сказал громко – так, чтобы слышали все:

– Да тебе ли, Вадем-ярл, попрекать меня разбоем, когда ты сам со своей дружиной не раз разорял поселения и продавал пленных за серебро?

Но Вадима мало смутили слова гостя.

– Я брал добычу,– сказал он,– по праву победителя. А по какому праву пришел ты к нам требовать серебра как победитель у побежденных, мне не ведомо. Не твоих ли сородичей прогнали с позором славянские люди?

Атле едва сдержал гнев, закипевший в его груди. Он не дал волю своей ярости, только проговорил тихо на своем языке:

– Не пришло еще время убитых считать. А как придет, так я тебя прежде всего достану, вендская собака.

– Что смолк?– Насмешливо возвысил голос Вадим. – Боязно стало?

Атле оглянулся на своих гирдманов и сказал Гостомыслу:

– Закрой ему рот, конунг, или я сам это сделаю. – А поворотясь к Вадиму, добавил:

– А нынче ваши люди победили наших не своею силой. Ведь позвали они одних викингов сражаться против других.

– Укоротил бы ты свой язык, гость!– Вскипел Вадим.

– Прости, конунг,– не обращая на него больше внимания, продолжал посол,– может быть, так заведено в твоей земле, но у нас не принято, чтобы слуга говорил вперед господина.

– Где увидал ты слугу, гость?! – Крикнул Видим.– Я князь и воевода этой земли!

– Пусть он замолчит! – Тяжело проговорил Атле, и его зеленые глаза блеснули гневом.

– Довольно! – Поднялся со своего места Станимир.– Мы не на торгу товар делим!

Тут какой-то отрок из вадимовой дружины – а подучил ли его сам Вадим, я того не ведаю,– выскочил вперед и звонко крикнул, с вызовом глядя на Атле:

– Ступай к себе за море, вражина! Беги, пока еще жив и здоров! А не то гляди, некому даже будет зарыть в землю твои смердящие кости!

Все затаили дыхание. Свеоны мало понимали язык славян, но и они поняли, что их вождю нанесена смертельная обида. И многие думали, что схватится Атле за меч и на месте зарубит наглеца.

Но Атле стоял неподвижно и молчал, хоть все видели ,как руки у него затряслись от гнева. Атле сказал так:

– Если бы ты был воином, я вызвал бы тебя померятся силами в хольмганге, и великий Один Отец Побед рассудил бы нас языком железа. Но ты не воин, и даже не вольный бонд, ты раб – и я не оскверню свое оружие измарав его твоей песьей кровью. Но если боги сведут нас вновь на поле брани, я своим мечем вобью твои слова обратно в твою зловонную глотку.

Вадим хотел было вмешаться, но гость метнул на него гневный взгляд и произнес:

– Не моя вина, что ты, Вадем-ярл, не захотел мира. Пусть же твоя кровь падет на твою совесть.

– Я готов убить тебя хоть сейчас! – Прошипел Вадим.

– Постой, гость,– вмешался вновь Гостомысл,– не откажи нам в примирении и прими от меня богатые дары для тебя и твоего князя.

– Благодарствуй, конунг, – скривил губы Атле,– мы уходим на свой корабль и не надо нам никаких даров.

Он махнул рукой, и северяне пошли вслед за ним, и ни один из них не обернулся и не замедлил шаг.