— Почему же? Имею и еще какое, — честно ответил я. — Только ты никогда не догадаешься, что произошло на самом деле, а я тебе не скажу. Когда-то я поклялся еще живой Даниэлле де Вильер, так звали эту девушку, что не поведаю никому из людей о тайнах ее семьи. Могу только сказать, что эта семья была проклята поколениями, и теперь каждый ее потомок, так или иначе, не может избежать справедливой кары за грехи предков.

— Мало ли было таких семей, о которых идет дурная молва? — Марсель, как будто, что-то припомнил. — Еще в детстве, в деревне, я слышал об одной проклятой семье из Рошена. Говорят, с ее потомками до сих пор творятся странные вещи. Уже не помню, как их звали, только помню, что им принадлежал склеп семи херувимов, который в буквальном смысле исчез. Его никогда не сносили, но однажды он пропал из поля зрения людей, и с тех пор его, как будто, и не было вовсе.

Здесь я не смог удержаться от снисходительного смеха. Откуда Марсель мог знать, что исчезновение склепа это моих рук дело. Мне даже пришлось отстаивать это злачное, но весьма удобное для дракона место у Винсента, потому что, как это не прискорбно, но прежде были времена, когда мне, как и любому бродяге, негде было спать. Поэтому я и жалел всех попрошаек, которых гонял Августин, ведь в отличие от меня они бы, наверное, не смогли заснуть на холодной крышке далеко не пустого саркофага, согретые лишь собственным внутренним огнем и мечтами о мести.

— Хочешь, я покажу тебе этот склеп? — предложил я Марселю, уже заранее зная, что он струсит и откажется. — Не бойся, там нет никого, кроме семи прекрасных, чуть зловещих статуй и сокровищ. Туда не смеет зайти ни одно сверхъестественное существо. Вообще там мало что можно связать с мистикой, разве только, кроме того факта, что сам склеп принадлежит мне.

Марсель слегка присвистнул то ли от изумления, то ли из уважения к подобной смелости. Самому ему казались зловещими даже надгробия на кладбище, он бы никогда не решился объявить какой-либо склеп своим личным владением.

Я поудобнее устроился на подоконнике и посмотрел, что творится внизу. Там, в темноте, по острым булыжникам мостовой, как будто плясали в диком хороводе те существа, которых я видел в склепе Розы. А может, мне просто почудилось. Может, так куролесит и гадко смеется кто-то из моих собственных подданных.

— Эдвин, осторожнее! — предостерегающе крикнул Марсель, когда я перекинул ноги через подоконник и наклонился, чтобы повнимательнее присмотреться к событиям внизу. Он знал, что я умею летать и, тем не менее, за меня беспокоился. А у меня, как и всех крылатых созданий, было пристрастие к тому, чтобы сидеть где-то на высоте, как птица на жердочке, и готовиться к рискованному прыжку вниз.

Смех внизу тут же прекратился. Шпионить теперь было не за кем, зато со мной были блокнот и перо с кончиком, чуть перепачканным чернилами. Пара заклинаний, и этих чернильных пятен хватило на то, чтобы исписать стихами целый лист. Я укладывал в рифмы то, о чем постоянно думал, а ветер теребил мои локоны и швырял их на глаза так, будто пытался запретить вспоминать о склепе и искать дорогу к нему, пусть даже только в стихах, а не на деле. Так мы с Марселем и работали какое-то время, художник и поэт, оба занятые своими делами, а потом, я услышал множество звуков со стороны площадей и дальних кварталов и понял, что слуги Розы решили совершить вояж по спящему городу. Я их не видел, но слышал легкое царапанье и противный визг, и предполагал, что они карабкаются по стенам и забираются к кому-то в окна, чтобы утащить не ценные, но яркие безделушки со столиков прямо из-под носа у спящих хозяев. Ну и воришки! Кто-то даже смог утащить несколько нарядных лент и украшений из шляпной лавки, и, уходя, разбил хвостом витрину. Я слышал, как осколки с тихим звоном посыпались на тротуар, и приятели проказника громко, гадко захихикали. С тем же самым смехом меня самого выдворяли из гробницы. Может, отложить блокнот со стихами и стрелой полететь к центру города, чтобы навести порядок. Всех пронырливых хулиганов я не успею поймать, они разбрелись по огромному городу, как по лабиринту, но хоть кого-то я успею схватить точно, да и Перси, если быстро его позвать, сможет преодолеть брезгливость и поймать за хвост парочку нахалов. Я бы кинулся за ними хоть сейчас, но не хотелось так неожиданно кидать Марселя одного. Где гарантия, что, пока я буду ловить озорников, те из них, которые успеют сбежать, в отместку за собратьев не раскромсают своими острыми коготками все самые лучшие картины Марселя. Конечно, я начертил оберегающие заклинание над его дверью и окном, но, когда имеешь дело с такими ловкими и хитрыми пронырами, ни в каких методах безопасности нельзя быть уверенным.

Кто-то особенно наглый отделился от целой армии и подобрался поближе к дому Марселя. Одно, может быть, два пронырливых существа во всю прыть скакали по мостовой и оставались почти неотличимыми от мглы для человеческого взгляда — просто уродливые маленькие тени на фоне прочих ночных теней. Они проворно поднялись туда, где сидел я, под самую крышу. Я не слышал, как они карабкались по стене, значит, наверное, забрались наверх по водосточному желобу. Стоило бы насторожиться, но я был настолько твердо уверен в собственных силах, что даже не отложил блокнот. А нужно было бы заранее освободить руки, чтобы схватить первого, кто окажется поближе ко мне. Они были где-то близко, но не рядом со мной, поэтому я на миг расслабился, решив, что еще есть время для передышки. Я не сразу заметил длинные коричневые коготки, которые потянулись к окну из мрака, моментально выхватили у меня из рук блокнот и нырнули обратно во мрак. Я хотел броситься в погоню за воришкой, но тут ощутил, что в карманах стало непривычно легко, вся тяжесть золотых монет и одному мне дорогих безделиц куда-то исчезла. Опустив руку в карман, я понял, что в нем не осталось ничего, ни денег, ни вещиц, ни даже носового платка. Кто-то весело хихикнул во тьме, чьи-то проворные лапки опустились на подоконник, метнулись ко мне, и нескольких золоченых пуговиц на моем камзоле, как ни бывало. Ну и мошенники! Если бы я, как обычный смертный, носил с собой часы, то сейчас бы остался без них.

Блокнот со стихами, однако, мне вскоре вернули. Та же когтистая лапка швырнула мне его назад. За окном раздалось недовольное фырканье. Очевидно, злодеи были недовольны, что блестящая корочка блокнота на самом деле оказалась обычной картонкой, а не чистым золотом. Выходит, они еще вдобавок и скупые. Лично мне денег было не жалко. Что значила та мелочь, которую я сам бы им подал, если б они попросили в сравнении со всего одной страничкой стихов, в которые вложена душа. Хорошо, что они отдали мне блокнот как раз в тот момент, когда я решил прочесть заклинание, благодаря которому в моем кармане очутились бы не только украденные вещи, но и сами воры. В этом случае им бы не поздоровилось.

Кажется, они решили обворовать и Марселя. Во всяком случае, одна когтистая лапка потянулась к набору кистей, а другая к пустому медному кувшину из-под вина. Я всего лишь шикнул на них один раз, но они тут же расслышали магическое слово, испуганно взвизгнули и канули в пустоту, так будто их вообще никогда и не было.

— Что-то случилось? — Марсель оторвался от работы. Он тоже услышал визг и, наверное, решил, что на этот раз вместо золота я принес к нему в кармане бездомного котенка.

— Ничего не случилось, — быстро ответил я, при этом напряженно оглядывая тьму за окном, и каждый миг ожидая новой пакости. — Только, кажется, у меня вот-вот заведутся приятели, которые очень любят пошалить.