Где-то в районе десяти часов утра в город въехала телега, запряженная осликом, ею правила толстуха, вся закопченная и всклокоченная, чисто трубочист. На телеге, весь перевязанный так, что одни глаза виднелись, да и то закрытые, и укрытый рогожами лежал мужчина, а рядом шла закутанная в лохмотья женщина. За ними, опираясь на костыль, хромал весь рослый парень в шапке, надвинутой почти что на нос. Толстуха смачно ругалась и причитала, погоняя несчастного осла, а женщина идущая рядом с телегой, иногда наклонялась, поправить повязки у лежавшего на телеге.

– Нильда, - раздался шепот из-под повязок, - Ну почему ты не захотела остаться?! Я же с ума схожу от беспокойства!

– Молчи!
– прошипела она, оглядываясь, - Ты представляешь, что будет со мной, если с тобой что-то случится? Не представляешь? Вот и молчи!

Действительно, что будет с ней, если с ним что-то случится? Она ведь не любила его сначала, но постепенно... Постепенно он стал ей дороже жизни.

***

После вчерашнего ночного совещания у Джулиуса, когда все, волнуясь и крича, предлагали свои варианты, как вызволить Шираса из кутузки, на нервах были все. Потому что к единому мнению так и не пришли. Полусотня темнокожих магрибов, те, что приплыли с ним на 'Изамбире', да и команда вместе с капитаном, рвались в бой. Они были уверены, что возьмут застенок хоть в лоб, хоть с тыла. Джулиус спорил, понимая, что дело они будут иметь не только, и не столько со стражей, а с самой колдуньей! Самой кошмарной, какую ему приходилось видеть на своем веку.

– Это у вас на 'черном берегу' цари обычные люди!
– говорил он.

– Что ты сказал про наших царей?!
– обиделся капитан 'Изамбира'.

– Я хочу сказать, что они у вас нормальные люди! Нормальные люди! Понимаете? А у нас сплошные колдуны! И каждый со своей придурью! А последняя наша распрекрасная государыня - хуже самого черта!

Он остановился, переводя дыхание, потом покачал головой и повернулся к Голену:

– Скажи хотя бы ты им. Соваться туда в лоб бессмысленно.

Голен до этого все больше молчал, изредка вставляя реплики, но сейчас он кивнул Джулиусу и перешел на язык гостей:

– Поверьте, нам придется действовать и силой, и хитростью. И нельзя показывать сразу свои намерения.

Как раз в этот момент пришла толстуха Дениза:

– Мальчик прав! Попретесь в открытую, оглянуться не успеете, как отбросите копыта. Лучше послушайте сюда...

Они еще долго спорили, перекрикивая друг друга, совещались, выдвигая новые варианты, но хоть какое-то подобие плана появилось. Потом, вконец устав от препирательств, решили разойтись, и еще раз попробовать все утрясти утром.

Когда все наконец разошлись, Джулиус устало потер затылок, сказал:

– Все. Не могу больше тут находиться. Я пойду к морю. Спать буду на "Милашке". Не ждите меня сегодня, - вышел.

Голен сидел у стола, вперив взгляд в одну точку. Нильда подошла к нему и встала рядом. Он проговорил:

– Как странно, да, он приехал сюда из-за моря, чтобы спаси меня. А сам теперь попал в застенок, - дрожь пробежала по его телу.

Нильда, почувствовав это, прижала его голову к груди:

– Тебе больно вспоминать?

– Да, - еле слышно, выдохнул юноша, - Это страшно. Эта женщина страшная, если она до него доберется... Она же звереет... получает удовольствие...

Он замолчал, нервно сглотнув.

– Голен, - прошептала Нильда, - Иди ко мне.

– Что, - не понял он, - Я же тут, рядом с тобой...

И поднял голову, взглянув ей в глаза.

– Иди ко мне, глупый, - она запустила пальцы в его густые волосы, слегка царапнула ноготками кожу.

– Ты что...
– он не поверил тому, что увидел в ее глазах.

– Иди... Иначе... нас могут убить, а мы так никогда и не узнаем друг друга.

– Ты... хочешь?

Она кивнула, поцеловала его и потянула за руку из кресла.

Внезапно они оказались лежащими на его постели, а потом уже не было ни мира вокруг, ни опасностей, прошлых и настоящих, осталась только жизнь. Настоящая и счастливая. Потом он, тихо улыбаясь, прижимал к себе уснувшую девушку, легко покачивая ее, словно ребенка, и думал, что жизнь странная штука. И что он не жалеет ни об одном горьком испытании, выпавшем на его долю. Потому что это привело его сюда, к ней. И будь у него возможность выбрать новый жизненный путь, не сомневаясь выбрал бы то же самое.

Ибо человек так устроен, он все отдаст за свое счастье.

***

И вот сейчас они оба своим счастьем рисковали. И только то, что они вместе, давало хоть какое-то успокоение.

***

Фаэт Евтихию так и не нашел. Думал, его Сафор убъет, но убивал его Нириель, пока Сафор не вмешался. Морфос все это время молчал, глядя застывшим взглядом в море, а остальные побаивались его тревожить. Потом старейшина темный просто велел всем расходиться:

– Нечего торчать тут и пялиться, дел по горло! Вон бухта в каком состоянии! А город! Все вон!