Целую минуту Бауман молчал, и все стояли смирно. В напряженном молчании чувствовалось, что этот момент западает в душу мальчика навсегда. Каждым нервом Джозеф ощущал желание крикнуть: «Остановитесь, что вы делаете с ребенком!» Он пытался вызвать в памяти обезображенное лицо Дины в открытом гробу, но это не помогало. Он не чувствовал никакой связи между ее лицом и происходящим сейчас. Нет нам прощения, — думал он, — ибо мы знаем, что творим.

Но тут же ответил себе: и не будет нам прощения, если мы этого не совершим.

— Вольно, — сказал Бауман.

Мальчик повернулся как автомат и вышел из комнаты.

Позже, прощаясь в коридоре, Бауман спросил:

— Ну, что ты об этом думаешь?

— Не завидую тебе. Я предпочел бы подчиняться, а не командовать.

— Кто бы не предпочел?

Малярийная желтизна его щек проступила сильнее, хотя, возможно, так только казалось в бледном свете керосиновой лампы.

Неопределенности, касающейся будущего страны, был положен конец 17 мая. В этот день Британское правительство опубликовало манифест, имевший целью привести к окончательному урегулированию палестинской проблемы и известный как «Белая Книга».

В нем говорилось: «Существует убеждение, что выражение „Национальный очаг для еврейского народа“ предполагает создание в Палестине со временем еврейского государства или федерации. Поэтому правительство Его Величества определенно заявляет, что превращение Палестины в еврейское государство не входит в его намерения».

Это был необычайно откровенный документ. В нем говорилось, что в ближайшие пять лет будет допущена в страну последняя партия евреев в количестве 75 тысяч. Затем, согласно этому документу, начиная с июня 1944 года, евреи уже никогда не будут допускаться в Палестину. К июню 1944 года число евреев достигнет одной трети от общего числа жителей страны. После этого благодаря разнице в рождаемости и неограниченной иммиграции арабов число евреев относительно всего населения будет сокращаться. Для предотвращения экономической экспансии еврейского меньшинства верховному комиссару Палестины в дальнейшем будет предоставлено право запрещать евреям покупку земли. Используя это право, закон о передаче земли от февраля 1940 года ограничивал площадь земли, которую могут покупать евреи, пятью процентами общей площади страны. Итак, Еврейский национальный очаг превратился еще в одно перенаселенное восточное гетто с запечатанными воротами.

Спустя несколько дней во время дебатов в Палате общин Уинстон Черчилль (член Палаты от консерваторов) назвал публикацию «Белой книги» прямым нарушением данного правительством обещания, низким предательством, признанием в собственном моральном и физическом банкротстве, новым Мюнхеном и актом малодушия. Сэр Арчибальд Синклер (либерал) заявил, что запрет иммиграции евреев без соответствующих ограничений по отношению к арабам вводит элемент дискриминации евреев, что является серьезным отступлением от условий мандата. Возникает вопрос: имеем ли мы право на продолжение мандата? Господин Герберт Морисон (лейборист) заявил, что его партия рассматривает «Белую книгу» и изложенную в ней политику как циничное нарушение данных миру обязательств, и что он питал бы больше уважения к министру колоний, если бы тот откровенно признал, что евреи приносятся в жертву некомпетентности правительства в этом вопросе, что правительством движет страх, если не прямое сочувствие к методам насилия и убийств.

По условиям мандата «Белая книга» могла быть узаконена только после ее утверждения Лигой Наций. Постоянная мандатная комиссия Лиги Наций собралась 16 июня и единодушно решила, что этот документ противоречит условиям британской опеки над Палестиной. Последнее слово оставалось за Советом Лиги. Он должен был собраться в сентябре 1939 года. Собрание не состоялось. «Белая книга» не была утверждена.

И все-таки изложенное в «Белой книге» пункт за пунктом стало осуществляться. Продажа евреям земли была запрещена на 94,8 процентов территории их родины. Въезд в нее бежавшим от страшной катастрофы в Европе был запрещен. В 1941–1942 годах людей целыми пароходами топили в водах Средиземного и Черного морей. Тех, кому удалось высадиться на берег, отправляли в тюрьму или высылали на Кипр, в Эритрею или остров Св. Маврикия. Те, кто помогал им спастись, рассматривались как уголовные преступники и заключались в тюрьмы на длительные сроки. Документ, не имеющий никакой законной силы, стал руководством для правительства, суда и полиции. Беззаконие царило в Святой земле как высший закон.

Царство беззакония началось ровно в восемь часов вечера, в тот момент, когда содержание «Белой книга» было передано по палестинскому радио на арабском языке.

В этот вечер Исса, сын покойного мухтара Кафр-Табие, сидел с двумя новыми знакомцами на террасе небольшого кафе у Дамасских ворот и ждал начала передачи. Хозяин кафе, когда-то принадлежавший к умеренному клану Нашашиби и чье предприятие было сожжено последователями муфтия во время беспорядков 1937 года, специально для этого случая установил громкоговорители, чтобы подчеркнуть свои патриотические чувства.

Исса приехал в Иерусалим, чтобы уладить с Арабским банком дела, связанные со смертью мухтара. На нем был кремовый костюм в розовую полоску, лакированные туфли и черная траурная повязка на рукаве. Это была его первая поездка в столицу, и он пытался скрыть свое возбуждение по этому поводу под маской пресыщенности и скуки. Обстоятельства смерти его отца помогли Иссе попасть в высшие круги арабского общества, обычно недоступные для сына безвестного деревенского мухтара. Своих двух новых приятелей он впервые встретил только вчера, на еженедельном приеме у мадам Макропулос, вдовы Иосифа Макропулоса, автора книги «Панарабский ренессанс». У мадам Макропулос был политический салон: высшие британские чиновники и заезжие знаменитости встречались здесь с представителями арабской интеллигенции в непринужденной обстановке. Здесь они отдыхали от напряжения, которое испытывали в гостях у евреев, где тень Банко то и дело появлялась за обеденным столом.