— Ну? Я не думаю, что ты проделала этот путь только для того, чтобы спросить о моем здоровье и выпить чаю с тортом.

Рейчел отвернулась от нее и долго стояла, стягивая перчатки палец за пальцем, затем бросила их вместе с сумочкой на стоящий рядом столик.

— У меня неприятности.

Наступило тягостное молчание.

— Почему ты приехала ко мне?

— Мне нужны деньги. — Рейчел повернулась к ней, в голосе прозвучала настоятельная просьба. — Пожалуйста, мама. Сто двадцать фунтов. И как можно быстрее.

Лицо матери оставалось совершенно непроницаемым.

— Ты думаешь, что говоришь?

Рейчел задержала на ней холодный взгляд голубых глаз, потом опустила голову.

— Какая глупость! Ужасная глупость! — Слова прозвучали весьма неприветливо.

Рейчел вскипела от бешенства, но стиснула зубы и промолчала, сдерживая свои чувства.

Шарлотта вновь повернулась к фортепьяно и поправила цветы в вазе.

— А твой… отец? — спросила она, слегка запнувшись.

— Он ничего не знает, — резко ответила Рейчел. — И не должен знать! Ты не скажешь ему?

В ответ прозвучал короткий и безжалостный смешок.

— Разве я когда-нибудь говорила что-либо твоему отцу? Разве он когда-нибудь слушал меня, даже если я и говорила? Нет, Рейчел, не скажу. — Она бросила на дочь через плечо косой взгляд. — И все-таки я не понимаю, почему ты пришла ко мне.

Рейчел сердито вскинула руки.

— Да потому что ты моя мать, ради всего святого! Потому что однажды ты хотела сделать то, что я хочу сделать сейчас! Потому что ты в долгу передо мной! Ты наверняка знаешь — должна знать, — что я сейчас чувствую!

Медленно повернувшись, Шарлотта посмотрела на дочь с нескрываемой неприязнью.

— Это две разные вещи, Рейчел, сухо сказала она. — Смею предположить, тебя ведь… — она собралась с духом и отчетливо произнесла, — …не изнасиловали?

— Нет. Разумеется, нет!

Мать слегка пожала плечами. Рейчел вся дрожала от гнева и унижения.

— Я не буду умолять тебя, мама.

— В этом нет никакого смысла. Я не дам тебе денег в любом случае. Ах, Гвен, благодарю. Поставь на стол, пожалуйста.

Отвернувшись от обвиняющего взгляда блеклых глаз служанки, Рейчел сложила руки на груди, сдерживая гнев. Услышав, как вновь закрылась дверь, она повернулась, чтобы посмотреть в лицо матери.

— Он мне не нужен! — тихо сказала она, сжав зубы, чтобы не закричать. — Не нужен! Лучше умереть…

Шарлотта не подала виду, что услышала или поняла прозвучавшую в словах дочери угрозу. Она спокойно сидела, разливая чай по чашкам.

Рейчел прервала долгое тяжелое молчание, намеренно обостряя ситуацию. Ее уже ничто не могло остановить.

— Каким он был, мама? Мой отец — мой настоящий отец — каким он был?

Руки Шарлотты, до этого спокойно лежавшие на столе, слегка задрожали.

— Посмотри на себя в зеркало. Вот таким он был.

Рейчел даже не повернула головы к зеркалу, висевшему в алькове рядом с камином. Она хорошо знала отражение, которое могла в нем увидеть.

— Значит, красивый, — сказала она очень тихо.

— Да.

Что-то в голосе Шарлотты заставило Рейчел поднять на нее глаза и задуматься.

— Так ты знала его?

— Я видела его. — Лицо Шарлотты было очень бледным, хотя и спокойным. — Думаю, вряд ли…

— Гак ты встречалась с ним, — Рейчел была неумолима, выстраивая свои мысли в логическую последовательность, — и любила его?

— Рейчел!

— Любила или нет? И ты поощряла его? Этого красивого цыганского парня?

— Он не был цыганом. Он был ирландцем.

Рейчел уставилась на нее.

— Что?!

Шарлотта молчала.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что он был ирландцем.

— Но… цыган… ты говорила, цыган. «Цыганское отродье» — так ты меня называла. Я слышала, как ты…

Шарлотта пожала плечами.

— Ты была похожа на маленького цыганенка, вот и все. Какое это имеет значение? Я не позволю тебе бросать тень… почему ты смеешься? Рейчел! Прекрати истерику! — Она приподнялась, потом вновь опустилась в свое кресло, в то время как Рейчел сидела напротив нее с трясущимися от смеха плечами, опустив голову и закрыв лицо руками. Когда она наконец подняла голову, на глазах у нее были слезы, но она была спокойна. Совершенно спокойна.