– Лес? – многозначительно произнёс Гурумас, так же как Листик выделив голосом слово «лес», а оба «орка», не сводившие глаз с Гутье, попросили:

– Листик, может, ты познакомишь нас со своими подружками?

– Особенно с той, - хихикнув, кивнула в строну взрослой огневушки Нарина.

– Ага! – согласилась Листик и показала на свою маленькую подружку: - Это Альен!

Девочка важно, явно кого-то копируя, пожала всем руки. Листик представила девушку:

– А это Гутье!

Обнажённая девушка, на коже которой продолжали вспыхивать маленькие язычки пламени, предупредила мужчин, вознамерившихся и ей пожать руку:

– Меня трогать не надо, вы можете обжечься! Я не умею так гасить свой огонь, как Альен и Листик.

– Смотреть можно, а трогать ни-ни, - захохотала Нарина. Мужчины растерянно переглянулись. А из фургончиков стали появляться их обитатели, которых привлёк шум, да и солнце уже взошло. Представления пошли по второму кругу, мужчины смотрели только на Гутье, совсем не обращая внимания на Листика и Альен. Последней выбралась из фургона Эльвириса, недовольно уставившаяся на Гутье, которой мужчины под хихиканье Нарины говорили комплименты. Ведущая актриса театра Бузульяно поджала губы и сказала веселящейся Нарине:

– Что они в ней нашли? Чем она так им понравилась?

– Это совсем просто, - хихикнула девушка, - надо просто совсем раздеться и тогда успех обеспечен!

– Это же неприлично! Голой ходить! Здесь, когда кругом столько мужчин! Они же могут подойти и руками… - Эльвириса не договорила, обратив внимание на Листика и Альен: - А вы чего голые, не даёт покоя успех этой…

– Не-а, мы одежду бережём, - ответила Листик, не дав договорить примадонне театра, а Нарина, продолжая хихикать, пояснила:

– Ближе подойти боятся. Потрогать Гутье не получится, вообще-то можно, но тогда руки до кости обгорят.

– Это почему? – не поняла Эльвириса, Нарина охотно пояснила:

– Трогать Гутье - всё равно, что сунуть руки в костёр.

Эльвириса брезгливо поджала губы, хотя куда уж дальше? Поджала и задала вопрос, который должен был бы появиться у мужчин, восхищённых красотой огневушки:

– Откуда она здесь вообще взялась? Я уже не спрашиваю – почему в таком виде?

– Я же уже говорила, Гутье – огневушка! – ответила Альен и сказала Листику: - Мне уже домой пора, мама будет беспокоиться, ты меня проведёшь? Я отсюда сама не смогу пройти – слишком далеко. Да и Гутье обратно к себе на болото не сможет вернуться, помоги ей тоже.

Листик кивнула, после чего позвала взрослую огневушку и, взявшись за руки, они втроём шагнули в взметнувшееся пламя костра. Собравшиеся у костра поражённо молчали, только Гурумас взяв котелок и арбалет, сообщил:

– Схожу за водой, но кашу варить не буду, пока Листик не вернётся.

– Это почему же? – поинтересовался Тарин, Нарина пояснила:

– Листик будет возвращаться и может котелок перевернуть, когда из костра выходить будет.

– Или утащит в костёр и там всю кашу с подружками съест, - добавил Гратам.

– Не-а, - отрицательно помотала головой выходящая из костра девочка, - я такого делать не буду, чужое брать нехорошо!

Театр Бузульяно двигался к Азорде очень запутанным путём, иногда меняя направление на противоположное и не приближаясь к столице Саланы, а вроде как – удаляясь. Вот и сейчас фургоны театра катились по лесной дороге, ведущей к городу Иртару, городу, наиболее близко (в этой части Саланы) стоящему к проклятому лесу. Хотя что значит близко? Двести пятьдесят ал - это не такое уж маленькое расстояние! Но лес есть лес, пусть даже не проклятый, и все кто ехал в фургонах были вооружены арбалетами (кроме Эльвирисы и Листика). Примадонна пряталась в фургоне Бузульяно, а рыжей девочке арбалета просто не хватило, да он ей, как оказалось, и не нужен был. Когда раздался свист и на дорогу упало толстое дерево, едущий впереди всех Бузульяно растерялся. Несомненно, это была разбойничья засада и, скорее всего, сейчас бедных артистов будут грабить. Остановились и остальные фургоны, Листик соскочила с козел, где она сидела рядом с Нариной и Тарином, и в два шага оказалась рядом с фургоном растерянного и испуганного директора театра. Со вскинутых рук девочки ударило не только пламя, но и мощный поток воздуха, разметавший те обгоревшие щепки, оставшиеся от дерева. Залихватский свист, раздававшийся из леса, прекратился. Листик повела руками в одну сторону от дороги, затем в другую, там послышались испуганные крики, а девочка сообщила Бузульяно:

– Совсем бедные разбойники, даже арбалетов у них нет, к тому же трусливые совсем и не настоящие.

– А п… Почему ты решила, что т… Трусливые и ненастоящие? – чуть заикаясь спросил директор театра, Листик ответила:

– Настоящий разбойник, должен быть в маске и, выскочив на дорогу грозно закричать «Кошелёк или жизнь!». А эти сидели в зарослях и только свистели. Видно, на дорогу выйти боялись.

– Откуда ты знаешь, каким должен быть настоящий разбойник и что он должен делать? – спросил приободрившийся Бузульяно, на что Листик ответила:

– Так ты же сам недавно давал читать Гурумасу о разбойниках, «Благородный злодей» называется!

Директор театра ничего не сказал, действительно, он давал Гурумасу, как и остальным артистам своего театра, текст написанной им новой пьесы. А девочка повернулась к лесу и, не повышая голоса, при этом его, звонкий и чуть хрипловатый, услышали на всех повозках театра, в лесу, тоже услышали, сказала:

– Эй вы, неблагородные злодеи. Кто попробует выйти из леса и попытается напасть хотя бы на один фургон, сожгу! А ваши деньги себе заберу, где ваша ухоронка, я знаю! Под старым дубом у ручья! Понятно вам? Не слышу ответа?