— У меня уже был приступ, — заметил я.

— Вот видите? У него уже был приступ!

— Парциальный, — уточнил я. — Прошел минуты через две. Вряд ли мне сейчас стоит садиться за руль.

— Кто тебя пустит за руль? Я сама поведу.

— Миссис Вудс… — снова вмешался старший инспектор Эре.

— Это возмутительно! — перебила мама. — Что вы тут себе позволяете? Это не полицейский участок, а пыточная камера! Посмотрите на него: на нем лица нет, он ночь не спал! Вы хоть врача ему вызвали? Я уже не говорю про адвоката?

Старший инспектор Эре сделал еще одну отчаянную попытку вернуть ситуацию под свой контроль.

— Миссис Вудс, уверяю вас: за время беседы с вашим сыном мы не наблюдали никаких болезненных симптомов. Если они появятся, мы, разумеется, вызовем врача. Что касается адвоката… Зачем ему адвокат? Его пока ни в чем не обвиняют.

— Вы что, не слышали? У него был приступ!

— Мы с инспектором Каннингемом лично при этом не присутствовали. Кроме того… — тут старший инспектор Эре важно поднял палец, — вы еще не в курсе всех обстоятельств.

Он кивнул Каннингему, который отстегнул от планшета пакетик с травой и картинным жестом швырнул его на стол.

— Марихуана, — загробным голосом прокомментировал старший инспектор Эре.

— Я прекрасно вижу, что это марихуана, — произнесла мама. — Не надо держать меня за дуру.

— Ее обнаружили в машине вашего сына. Думаю, она многое объясняет. В том числе его «приступ».

В устной речи кавычек, конечно, не бывает, но интонация, с какой было произнесено слово «приступ», не оставляла никаких сомнений в их наличии.

— Что за чепуха, — фыркнула мама. — Алекс не употребляет наркотики.

— Это трава мистера Питерсона, — сказал я.

— А вот в это я легко верю, — кивнула мама.

— Миссис Вудс, при всем уважении, родители часто даже не подозревают, чем занимаются их дети. Вы даже не представляете…

— Помолчите, инспектор, — сказала мама (тоном, ослушаться которого невозможно, — по себе знаю). — Во-первых, это всего лишь марихуана, и ее присутствие в машине моего сына еще не делает его злодеем. Если вы станете меня убеждать, что наркотики принимают исключительно преступники, а не тысячи политиков, судей и, кстати, полицейских, то вы лжец и лицемер.

В помещении стало тихо. Мать терпеть не могла лжецов, но еще больше ненавидела лицемеров.

— Во-вторых, — продолжила она, — если вы пытаетесь доказать мне, что за последние несколько часов узнали Алекса лучше, чем знаю его я, — вы тут на что-то такое намекали — то я рекомендовала бы вам показаться психиатру.

Старший инспектор Эре покраснел до кончиков ушей. Даже родинка у него на щеке как будто запульсировала от возмущения.

— Миссис Вудс, я всего лишь говорю, что ваш сын не ангел, каким вы…

— А кто говорит, что он ангел? Я вам объясняю, что он не принимает наркотики из принципа. Он ни одну таблетку не проглотит, если ему ее не выписал врач с тремя учеными степенями. Он в жизни не взял в рот ни капли спиртного!

Повисла еще одна неловкая пауза. Эре с Каннингемом были ошарашены. Честно говоря, я тоже испытал нечто вроде потрясения. Я и не догадывался, насколько хорошо мама меня знает. Первым очухался старший инспектор Эре.

— Миссис Вудс, — начал он снова. — Речь не идет о личном потреблении. Ваш сын признался, что выращивал траву для поставки третьим лицам.

— Только мистеру Питерсону, — уточнил я. — Он курил марихуану с шестьдесят пятого года. По доброй воле, а не по моему принуждению. Я никому ее не продавал. Да и выращивать начал только тогда, когда он заболел и не мог больше сам ухаживать за посевами.

— Вот видите?! — обрадовалась мама. — Трава не предназначалась ни для личного потребления, ни для продажи. Не знаю, что вы тут собрались повесить на моего сына, инспектор, но ваши поползновения смехотворны. Я забираю его домой. Понадобится вам с ним еще раз побеседовать, я его лично сюда привезу. А сейчас мы уходим. Если попытаетесь нас остановить, вам придется арестовать обоих. А когда нас выпустят, я напишу на вас жалобу — да такую, что вам не поздоровится. Будет большой удачей, если вас после этого не выгонят с работы. Ваше поведение недопустимо. Вам должно быть стыдно. Лекс, идем.

Я встал и вышел из комнаты следом за матерью. Инспекторы не решились нас остановить. Кажется, старший инспектор Эре что-то пробурчал нам в спину, но я его не расслышал.

Когда мы сели в машину, небо начинало светлеть. Пока мы ехали на восток, я все рассказал матери. Я постарался объяснить ей, почему я сделал то, что сделал, но она, похоже, и так уже все поняла. Ее интересовали подробности. Когда я закончил рассказ, она выразила недовольство только одним — тем, что я не посвятил ее в нашу затею раньше.