– Я...
– новоприбывший поправил небольшую чалму, повязанную на манер жителей Индии, и даже отряхнул халат.

– Не говори своего имени, - произнес иной голос.
– Здесь ни у кого нет имен, как нет выхода отсюда, кроме одного, о котором ты скоро узнаешь, но, клянусь Аллахом, лучше бы не знал.

– Что это за место?

– Как видишь, это пещера в горе на одном из островов. Название острова, если оно и есть, неизвестно никому из здесь присутствующих, - и снова рассказчик поменялся.

– А что за чудовище схватило меня и бросило в эту пещеру, словно тюк с легкой одеждой. Клянусь Аллахом, я не только не видел, но и не слышал ни о ком подобном. Огромная голова с одним глазом и безобразным ртом, тело, покрытое шерстью, да и росту в нем не меньше тридцати локтей.

– Мы называем его - Гуль. За неимением лучшего, ибо никому из присутствующих он не представился.

– Но для чего он держит нас здесь?

– Ответ прост и ужасен в своей простоте. Чтобы есть. Раз в день, на рассвете, камень откидывается и Гуль входит в пещеру. Он выбирает одного из нас и уносит. И неизвестно что хуже - участь уносимого, или ожидание остальных подобной участи.

– Но как же так, нас много, давайте попробуем навалиться все вместе, откинуть камень!

– И этот, и множество иных способов уже были опробованы до тебя. Возможно, будут опробованы после. Ни одному человеку, даже дюжине человек, не откинуть этот камень, а даже если он и будет откинут. Как уже говорилось - мы на острове. Где скроешься? Да и как убежишь от Гуля, один шаг которого равен десяти человеческим.

– Так что же - сидеть и ждать!

– На все воля Аллаха! Можешь сидеть и трястись в ожидании приговора судьбы, а можешь присоединиться к нам.

– Присоединиться к кому?

– "Клубу Смертников" - так назвал наше собрание один из братьев, что закончил свой путь в желудке Гуля две ночи назад.

– Клубу смертников?

– Можно ждать, можно трястись и лелеять свой страх, а можно... развлечь братьев.

– Развлечь?..

– За неимением иных развлечений, мы развлекаем друг друга историями, ибо один рассказчик способен занять многих слушателей. И если ты сочтешь возможным присоединиться к нам и рассказать свою, то все вместе проведем время отпущенное Аллахом (если ты веришь в истинного бога) с пользой.

– Рассказываемые истории, - возвестил новый голос, - могут в равной степени быть выдумкой и правдой, а могут сочетать и то и другое. Здесь нет придирчивых судей.

– Могут случиться с тобой, или с кем-то из твоих близких. А могут и с малознакомым человеком. А поведать каждому есть что.

– Итак, брат, есть ли у тебя история, достойная внимания присутствующего здесь высокого собрания?

– Есть!

– О-о-о, я так и знал. Возблагодарим же, братья, Аллаха милостивого и всезнающего за ниспосланного нам брата. Идите все сюда, и послушаем историю, но говори кратко, ибо конец ее не всякому дано услышать, равно как и рассказчику досказать...

1.

Начало рассказа первого узника

Султан города Ахдада Шамс ад-Дин Мухаммад пребывал в скверном расположении духа, и - как следствие - тела.

Скверное расположение тела было связано с туфлей, правой туфлей повелителя правоверных (а кто сказал, что султан в своем городе не повелитель правоверных) с которой, как известно, Пророк повелел выходить из отхожего места.

Привычную к подобному туфлю привычно сжимали привычные к подобному руки визиря славного города Ахдада Абу-ль-Хасана.

– Говори!

Шамс ад-Дин осторожно придвинул скамью - резную скамью, оббитую нежнейшим китайским шелком - и осторожно опустился на нее. Когда Абу-ль-Хасан облюбовывал туфлю о том, чтобы вырваться не могло быть и речи.

– О повелитель правоверных, о узел чалмы Пророка, о светоч мира...

– Сколько?
– Шамс ад-Дин желал, чтобы голос гремел, поднимался высокими стенами дворца, отражался от изукрашенного лепкой потолка и опускался на склоненную голову визиря. Вместо ожидаемого, получился вопрос, усталый вопрос усталого человека.

– Восемь, - ответил Абу-ль-Хасан, - это те, о ком нам известно, о светоч мира. Есть еще квартал нищих, пусть и - стараниями славного султана - не такой большой и населенный, как квартал купцов, или иные кварталы славного Ахдада. О том, что там творится - одному Аллаху ведомо.

"А Абу-ль-Хасан постарел, - неожиданная мысль посетила славную голову Шамс ад-Дина. Раздутый живот мешает опускаться на колени. Трясущиеся ноги - мешают подниматься. Да и руки, некогда проворные руки далеко не с первого раза ловят привычную туфлю".