Надо обратить внимание, что в процитированном документе Берзина говорится о том, что сопротивление карательной деятельности сотрудников местного Отдела НКВД оказывали и хозяйственные руководители и даже работники ОЛПов, то есть лагерной системы. В этом факте весьма наглядно проявилось четкое разделение сферы деятельности этих трех самостоятельных частей Дальстроя:

1) хозяйственной, т. е. руководителей предприятий,

2) лагерной, то есть сотрудников УСВИТЛ,

3) отдела НКВД.

Дело в том, что у работников каждой сферы были свои задачи деятельности. И если у первых и вторых эти задачи хотя бы сходились в одной общей точке (но — не совпадали), то задачи деятельности сотрудников отдела НКВД объективно мешали работе предприятий лагеря.

Задача хозяйственных руководителей — выполнение, а еще лучше — перевыполнение производственного плана, эти руководители заинтересованы в том, чтобы предприятие было укомплектовано полным штатом рабочих и специалистов — заключенных и вольнонаемных. Чтобы и те и другие были накормлены, обуты и одеты, чтобы их отдых позволял им восстановить свои силы для нового рабочего дня. То есть для хозяйственника и те и другие — лишь рабочая сила для выполнения плана.

Но если быт (питание, отдых и т. п.) вольнонаемных организовывал тоже хозяйственный руководитель, то в отношении заключенных здесь вступала в права уже лагерная администрация — штатные работники УСВИТЛа. Их задачи — прежде всего, изоляция преступников (подлинных или мнимых) от окружающего мира, а уже во вторую очередь, организация быта (питания, отдыха и т. д.) этих людей. Для лагерной администрации заключенные — это наказанные преступники, которым работники УСВИТЛа обязаны обеспечить отбытие наказания.

Если лагерная администрация так кормила заключенного, что он был способен выполнять производственную норму, им были довольны и хозяйственный руководитель и охранники. Если же заключенный норму на производстве не выполнял, хозяйственник был им недоволен, потому что все предприятие могло не выполнить план. А это уже угрожало наказанием самому хозяйственнику.

Сведения о слабой работе заключенного поступали в лагерь. Лагерная администрация наказывала такого заключенного уменьшением пайка. Человек ослабевал и работал еще хуже. Соответственно его еще хуже кормили. Так могло продолжаться до тех пор, пока заключенный не умирал от истощения и упадка сил. Хотя в принципе ни его хозяйственный начальник, ни лагерная администрация не ставила цель уничтожить этого человека. Такова была система принудительного груда. Она требовала, чтобы заключенный, как машина, работал хорошо, без сбоев и остановок. Если же начинались сбои — в дело вступали строгие инструкции карательной системы, которые предписывали УСВИТЛу наказывать заключенного — «испортившуюся машину».

Конечно, как в любой системе, в лагерной администрации работали разные люди. Встречались звери, которые получали удовольствие от того, что могли уничтожать заключенных, издеваться над ними, инструкция разрешала охране стрелять в заключенного в случае нарушения им границ зоны, попытки побега и тому подобное. Конечно, охранников и воспитывали в таком духе, что они начинали считать политических, заключенных «врагами народа». Однако беспричинные убийства заключенных охраной отмечались редко.

Что же касается расстрелов, о которых есть свидетельства в воспоминаниях бывших заключенных, то это уже деятельность не лагерной администрации, не Управления лагерей, а совсем другой, самостоятельной структуры — местного отдела (впоследствии — Управления) НКВД. От сотрудников этого отдела (Управления) служебные обязанности, как мы говорили, требовали искать и выявлять всяческих «врагов» советской власти — среди и вольнонаемных и заключенных. Поскольку таких реальных врагов к началу 30-х годов в стране почти не осталось, отделы и управления НКВД чтобы оправдать свое существование, стали их выдумывать.

Выше мы рассказывали о нескольких «делах» выдуманных «вредителей», которые дальстроевский отдел НКВД организовал на предприятиях и в управлениях треста. Конечно, подобные мероприятия сотрудников этого отдела вносили сумятицу в жизнь производственных коллективов, серьезно мешали работать.

Кое-кто из руководителей проявил недовольство бурной деятельностью местных чекистов. Но мы видели, как Берзин, пользуясь мандатом уполномоченного НКВД на территории Колымы, тотчас вмешался в этот конфликт: недовольные были наказаны, от остальных он потребовал «обеспечить поддержку и авторитет» своему карательному отделу.

Пребывая одновременно в нескольких должностях, совмещая в одном лице партийную, административную, хозяйственную и карательную власть, Берзин хорошо понимал, что главная его задача — непрерывно увеличивать добычу золота. Ради нее — лагеря и стройки, автодорога и морской порт, пароходы и все остальное. Поэтому в 1935 году он произвел в структуре треста некоторые изменения с тем, чтобы улучшить руководство золотодобывающей отраслью в Дальстрое.

Дело в том, что геологи открывали все новые и новые месторождения. В 1935 году количество полигонов, на которых шла добыча благородного металла, значительно увеличилось. На левом берегу реки Колымы, куда еще только-только дотянули автодорогу, уже действовали крупные прииски Партизан, Ат-Урях, Хатыннах, Штурмовой.