Остановили тогда, когда сомалийский лидер Сиад Барре отправил домой все две тысячи своих советских и 150 кубинских советников. Пожалуй, впервые и никогда больше в истории качество нашей военно-интернациональной школы прошло очную проверку встречным боем. Как бы иронично это ни звучало сегодня, но тогда, судя по результатам сомалийского наступления и эфиопского контрнаступления, Советский Союз выиграл, выступая за обе стороны одновременно. Но потом…

С начала 1978 года главный и, как нам тогда казалось, бесконечный фронт сместился в Эритрею. По большому счету поражений у правительственных сил не было. Только с каждой победой сопротивление контрреволюционеров – вчерашних просоветских сепаратистов – нарастало. Стоит перед глазами пленный мусульманин-коммунист – четыре года учился в СССР, сбежал из полевой тюрьмы – зиндана. Раненному в печень далеко не уйти. На всю оставшуюся жизнь вопрос: «Что вас заставило сбежать?» – ответ остатками раздробленных челюстей, по-русски, на жаргоне курсов «Выстрел»: «А ты, сука, второй раз проживешь?» И совсем не киношный мотив «Интернационала» на амхарском. Чья-то команда: «Проветрите его». Выстрел…

Из почти забытой жизни советских интернационалистов в Эфиопии: дома – командир дивизии, а в Эритрее – советник командира эфиопского корпуса полковник Ильяс Абдулович Зайнуллин по восемь раз в день гонял штаб корпуса вверх-вниз по 300-метровой окрестной высоте. С подробными тактическими назиданиями. За что и получил кличку Инкуляль – «живчик» – «яйцо» – в небакалейном смысле слова. Полковник Зайнуллин дважды успешно поднимал фактически ему подчиненный корпус на штурм очередной безымянной высоты. Один раз – и, наверное, это прецедент в военной истории – практически без потерь. За что был представлен к званию Героя Советского Союза. Не дали: кто-то увидел Коран в нехитром скарбе полковника. Ограничились второй за Эфиопию Красной Звездой. В 1978-м среди 68 погибших в бою из состава поднятого им в очередной раз того же 17-тысячного корпуса оказался и советский мусульманин полковник Зайнуллин. Отправленный на родину в белом американском гробу. Со стертыми по бокам – «Армия США» и какими-то буквами-цифрами. Из наших трофеев с бывшей штатовской базы… Так продолжалось следующие двадцать лет.

С начала 1990-х правительству социалистической Эфиопии пришлось положиться на себя. Не побежденные, но и не проигравшие сепаратисты нашли других, как оказалось, более благополучных арабских спонсоров. Это произошло после отзыва – в начале девяностых – советских советников. С новыми спонсорами-посредниками бывшие сепаратисты, потом – контрреволюционеры, ныне – патриоты-автономисты вместе с федералами достигли, как считает ООН, консенсуса: Красноморское побережье – Эритрее, остальное – «неделимой» Эфиопии.

Двадцативосьмилетняя война унесла почти 600 тысяч из 60-миллионного населения. Около миллиона выехали из страны. 12 миллиардов долларов невозмещенной советской помощи остались на совести преемников Менгисту. Сам Менгисту живет в Зимбабве. К 200-летию Александра Сергеевича вместо приличествующего случаю поздравления получен ответ в том смысле, что Аддис-Абеба не интересуется эфиопскими корнями иностранных граждан – вне зависимости от их статуса. Впрочем, когда-то подаренный Аддис-Абебе бюст Пушкина вроде бы цел. В отличие от гигантского Ильича на центральной площади страны, провозгласившей строительство неидеологизированного общества. Но среди эфиопских переселенцев, прибывших недавно в Израиль, одиннадцать молодых людей заявили о советско-интернациональном происхождении по отцовской линии.

…уже потом – стрелка на оторванном крыле сгоревшей «Заставы» – СРБIJA и закатанные рельсы социалистического пути на мертвом гиганте завода. Война началась с телекамеры на балконе. В 15.24. 15 мая 1992 года.