Но при этом его удалось убедить, что перед ним действительно знатная и очень влиятельная в своем королевстве дама. Другие так себя не ведут.

Лина налюбовалась на амулет — детектор и включилась в процесс предъявления документов. Она улыбнулась чиновнику и слегка развела руками: мол, такая у меня хозяйка, что тут поделаешь.

Затем она осторожно забрала из рук „Гертруды“ конверт с документами и выложила их на стол перед обалдевшим человечком, давая к каждому краткие пояснения.

Госпожа ар Дотцель заметила, что чиновник переключился на ее компаньонку и замолчала. Развернулась на стуле и стала строить глазки стоящему у стены офицеру. Когда же он. Сраженный красотой и прелестью дамы, начал бросать на нее пылкие взгляды, фыркнула и отвернулась.

Этого времени хватило на то, чтобы чиновник просмотрел все документы и убедился в их подлинности. Затем он начал задавать вопросы то одной женщине, то другой, пытаясь поймать их на расхождениях. Напрасно. Такой сыгранный дуэт было еще поискать. Девушки не только хорошо выучили все ответы, они еще отлично взаимодействовали, придерживаясь каждая своей роли. Через некоторое время в кабинет вошел еще один персонаж и присоединился к допросу. Это был вальяжный, полный господин в дорогом наряде из бархата цвета красного вина. Он задал вопрос:

— Если верно, что вы не намереваетесь задерживаться в Стомбире, а едете в Кирвалис, то почему вы не поехали от границы прямо? Так ваша дорога была бы короче.

— Ничего не короче, — буркнула компаньонка, — То же самое. Тогда бы нам пришлось от… запамятовала, как называется этот город, до столицы спускаться по реке на барке, а госпожа не переносит качки и боится плыть.

— Это правда? — обратился он к „Гертруде“.

— Я? Боюсь? — возмутилась она, — Я ничего не боюсь, просто эти барки, они такие опасные! И куда я тогда дену мою карету? Вряд ли ее можно будет закатить на эту вашу барку. Нет, я привыкла передвигаться с комфортом и не желаю ни на минуту от него отказываться, даже ради скорости.

Легкое разногласие между дамами для мужчин явилось подтверждением их искренности. После этого вопроса их уже ни в чем не подозревали, задали несколько формальных вопросов и отпустили с миром.

Но далеко уйти девушкам не удалось. Длинный офицер и господин в бархатном костюме догнали их в коридоре и поспешили представиться. Имена у них оказались длинными с сложносоставными, как приличествовало дворянам империи. Тина ничего не запомнила, Лина ухватила только, что Длинного звали Септимий, а бархатного — Маммилий.

Казалось, печать стомбирской управы по делам иностранцев на паспортах совершила чудо. Теперь мужчины их не избегали, наоборот, стремились завести знакомство. Выяснилось, что господин в винном бархате являлся местным градоначальником. Он пообещал дать званый вечер в честь прекрасных гремонок и пригласил их к себе на ужин.

„Гертруда“ подняла на него взгляд, полный сомнений, и спросила:

— Надеюсь, у вас, мой господин, есть семья? Жена, дочери?

Он слегка опешил от такого вопроса и поспешил пояснить:

— Я вдовец, дорогая госпожа ар Дотцель. Моя жена умерла несколько лет назад, а дочерей у нас с ней не было, только сыновья.

— Ну тогда не знаю… Мать? Сестра? Тетка? Свояченица? Я не могу прийти в дом, где нет женщин кроме прислуги, — и пояснила, — Мы с Амалией путешествуем без мужского сопровождения. Под этим словом я разумею мужчин, равных мне по положению. Их в моей семье просто не осталось. Поэтому посещение дома, где нет равных мне по положению женщин, губительно скажется на моей безупречной репутации.

Кажется, до градоначальника дошло. Он залепетал:

— Простите, если мое предложение показалось вам оскорбительным. Я не имел такого намерения. Но у меня в доме действительно нет дам, равных вам хоть в чем-нибудь. Выходит, я не могу пригласить вас разделить мой ужин?

— Только в трактире, — пожала плечами „Гертруда“, — Там всем не зазорно находиться.

По лицу мужчины было видно, что трактир — явное не то. Ему хотелось чего-то большого и чистого, то бишь залучить красавиц в сосбсвенный дом. Но за неимением гербовой пишут на простой. Он вынужден был согласиться на ужин в местном трактире.

— Хорошо, дорогая госпожа Гертруда. Тогда сегодня вечером в трактире при вашей гостинице я вас буду ждать.

— Надеюсь, что увижу там и господина Септимия, — улыбнулась „Гертруда“, которой компаньонка на ухо подсказала трудное имя.

Офицер поклонился и заверил, что не преминет воспользоваться приглашением.

Пока они кокетничали с местным начальством, их слуг проверили и отпустили. Дамиан еще раз поблагодарил Премудрого, который надоумил его назваться кучером, а Стефа сделать лакеем. Ни того, ни другого местные власти ни в чем не подозревали, это было ниже их достоинства.