Шрифт:
Она дрожащими руками стала натягивать джинсы.
– Это мой шанс, – повторяла Марта беспрерывно. – Мой шанс…
Минут через сорок она уже была в клинике. Георгий Рубенович ласково сказал:
– Идемте со мной.
Она шла вслед за хирургом по больничному коридору, как слепая, ничего не видя, сердце бешено стучало.
– Вот она, – услышала Марта.
Зрение постепенно вернулось, и она увидела: на кровати, облепленная датчиками, с резиновой трубкой в носу лежит красавица из бассейна. Та самая блондинка с большим чувственным ртом. Спросила хрипло:
– Что с ней?
– Кома. Как вам это лицо?
– Красивое.
– Да ты посмотри повнимательнее, – сказал Георгий Рубенович, переходя на ты, и обняв Марту за плечи, подвел ее к кровати.
Она давно уже рассмотрела его в подробностях, это прекрасное лицо, особенно большой алый рот.
– Красавица, да? Между прочим, модель. Ну как? Нравится?
– Да.
– Тогда решайся.
– Что я должна делать?
– Деньги, где у тебя?
– В банке. В ячейке.
– Анализы?
– Сдала недавно. По месту жительства.
– У тебя, надеюсь, нет никакой аллергии? На лекарства.
– Нет.
– Отлично. Вези деньги и… ложись на операцию.
– Сколько?
– Триста тысяч долларов. Как договаривались.
– Хорошо.
– Не тяни, слышишь? А то я эту красотку продам по частям.
Она опять вздрогнула:
– Что значит – по частям?
– А то и значит. Такой товар всегда в цене. Родственников у нее нет, согласие спрашивать не у кого.
– Вы уверены? А… мать? Отец?
– Я сказал: никого нет. И вообще: это не твоя проблема. Ты платишь деньги. Ну? Дрожишь?
Георгий Рубенович крепче прижал ее к себе. Марта и в самом деле дрожала. Спросила только:
– Когда?
– Это от тебя зависит. Она в таком состоянии, что может и год так пролежать. И десять может. Но кому это нужно? Никому. Поэтому – решайся.
– Я согласна.
Дальше все было как в тумане. Она не помнила, как вышла из клиники, как ехала домой. Нет, не домой, к маме. Единственный человек, который должен был узнать о том, что она задумала. Ведь после операции мама ее не узнает.
Та, разумеется, сразу начала отговаривать.
– Что ты задумала, доченька? Да зачем тебе это?
– Я не хочу больше так жить. Понимаешь: так. Прозябать. Мне это надоело.
– Да все образуется! Погоди, найдешь новую работу…
– Какую?
– Ты отличный бухгалтер.
– Вот именно: бухгалтер. Мама, но это же невыносимо скучно! Ты посмотри, как живут другие женщины. Красивые. Та же Майка. Ходят по ночным клубам, танцуют, веселятся, их окружают богатые мужчины. Они ни в чем не знают отказа. Они счастливы, мама. А я… Я глубоко несчастна.
– И что даст тебе эта операция? – осторожно спросила та.
– Новое лицо. Красивое.
– Как так? Это что ж, пластическая операция?
– А я тебе о чем, мама, толкую! Я приехала, чтобы тебя предупредить. Я ложусь в клинику. Проведу там две недели. Ты ко мне не приезжай, не надо.
– Как же так, дочка? Ты в больнице, а я к тебе и приехать не могу?
– Не надо было тебе говорить, – в отчаянии сказала Марта. – Но после операции я сильно изменюсь. Понимаешь? Сильно! Ты увидишь совсем другого человека. Но ты должна знать, что это я.
– Но голос-то твой останется?
– Голос… У меня будут проблемы с речью. Какое-то время. Так врач сказал. А что будет потом, я не знаю. И он не знает. Никто не знает. Может быть, изменится и голос.
– Доченька, одумайся! Зачем тебе это? Ты у меня и так самая красивая!
– Перестань! Я все уже решила.
– Одумайся…
– Нет, мама. Нет, – мягко повторила она. – Тебе не удастся меня отговорить. Зато потом… Потом ты сама будешь рада, что я так поступила. У меня будет море поклонников, новая работа… Да что там работа! Новая жизнь! Я выйду замуж, рожу тебе внука. Или внучку.
– Лучше внучку, – всхлипнула мама.
– Нет. Мальчика. Не надо нам больше некрасивых незамужних женщин, этому пора положить конец. Я оставлю номер контактного телефона в клинике: твой. И ты можешь звонить, спрашивать хоть каждый день о моем состоянии. Как только я смогу говорить, я тоже тебе позвоню. А пока буду посылать SMS.
– Ты меня пугаешь.
– Успокойся. Операция несложная, – соврала она. – Ты знаешь, где я, что со мной. Я в больнице. Со мной опытные врачи. Ну, все? Легче?