Шрифт:
Ольга. Я не внимала ничьим просьбам.
Швиттер. Твой долг был не в том, чтобы сохранять мне верность. Твой долг — говорить мне правду.
Ольга. Я боялась.
В отчаянии она падает перед ним на колени, он обнимает ее.
Швиттер. Я тоже боялся. Это подлый страх. Я не знал правды, из-за страха не хотел ее узнать, иначе догадался бы, а теперь я знаю правду, ее больше не скроешь, мое тело смердит.
Ольга. Я не могла тебе помочь. Видела, как ты слабеешь. Видела, как тебя мучают врачи. Я не могла вмешаться, была словно парализована. Просто все шло своим чередом. Когда утром я стояла у твоей постели и пастор читал молитву, а профессор послушал тебя и сказал, что ты умер, я даже не заплакала. Я набралась мужества, потому что ты вел себя мужественно… Но ты вновь ожил…
Швиттер. Теперь еще ты будешь городить эту чепуху! (Отталкивает ее от себя.)
Ольга (тихо). Если я тебя еще раз потеряю, то не смогу больше жить.
В дверях появляется запыхавшаяся Августа.
Августа. Коньяк, господин Швиттер.
Швиттер. Давно пора.
Ольга поднимается.
Августа. Пожалуйста, господин Швиттер.
Швиттер. Налей!
Августа. Может, принести вам чистый бокал…
Швиттер. Чепуха.
Августа. Как вам угодно, господин Швиттер.
Швиттер. До краев.
Августа. Слушаюсь, господин Швиттер.
Швиттер. Теперь проваливай! Гопля!
Августа. Слушаюсь, господин Швиттер. (Исчезает.)
Швиттер. Единственное создание, которое я еще терплю. (Пьет.) Уйдешь ты, в конце концов!
Ольга. Я останусь.
Швиттер. Ты мне надоела. (Пьет.)
Ольга. Пожалуйста, не пей так много!
Швиттер. Наплясавшись, полезно налакаться.
В дверях появляется майор Армии спасения Фридли в униформе и пристально смотрит на Швиттера.
Майор Фридли. Он жив! Он жив! (Начинает петь.)
Утреннее сияние вечности, Свет несотворенного светила.Швиттер. Перестаньте! Что это вам взбрело!
Майор Фридли. Живой! Живой! Живой! (Исчезает.)
Швиттер. Сумасшедший.
Ольга. Поедем домой. (Берет шубу Швиттера.) Ужасная больница, эта неприятная мастерская, мертвый пастор… прошу тебя, поедем домой.
Швиттер. Умереть я хочу здесь.
Ольга. Ты не должен умереть. Не знаю, что случилось, но ты будешь жить.
Швиттер. Жизнь мне опротивела. (Поднимается.) Я был беззащитным существом, когда начал писать. В голове — ничего, кроме замыслов, я пьянствовал и плевал на общество. Потом пришел успех, премии, чествования, деньги и роскошь. Мои манеры улучшались. Я полировал ногти и шлифовал свой стиль. Если моя первая жена отдалась портному, чтобы тот сшил мне синий костюм, то две следующие отдавались только литературе, организуя мне почет и придворных, пока я из кожи лез, чтобы окончательно стать классиком. Нобелевская премия добила меня. Но писатель, которого современное общество прижимает к сердцу, будет продажным всегда. Вот почему я подцепил тебя. Со злости. (Прижимает Ольгу к себе.) Со злости на себя, на весь мир. Старому человеку захотелось еще раз побунтовать. А ты чертовски хорошо знала свое дело. На несколько недель ты подновила меня — это было прекрасно! — но затем я угодил на носилки, и все рухнуло. (Он отталкивает Ольгу на кровать.) Собирай-ка свои вещи. Ты научилась самой честной профессии из всех, что есть на свете, ты была самой красивой и самой умелой в городе «девушкой по вызову». Вернись к своему ремеслу, сделай одолжение! (Он бросается на нее.) Благодаря нашему браку ты стала знаменитой, твоя фотография печаталась во всех газетах, а снимки, где ты обнаженная, ходят по стране, цена на тебя неизмеримо выросла. Ты — дар, который я завещаю обществу. Цезарь жертвовал свои сады, я — девку!
В мастерскую входит Йохен Швиттер, сорока лет, огромного роста, жирный, с длинными волосами.
Йохен. Папа! Ну и ну! (Заметив радиоприемник, включает его. Звучит джазовая музыка на мотив «Утреннее сияние вечности».)
Воскрес.
Ольга (одергивая). Йохен!
Йохен. Привет, мамочка неродная. Рад, что повстречались.
Швиттер. Что тебе надо?