— Итак, тессы, я должен сообщить чрезвычайно неприятную новость: наша официальная доктрина в скором времени может подвергнуться еще одному тяжкому испытанию. Но прежде чем объяснять проблему, я хочу, чтобы перед вами выступил один человек. Его зовут доктор Сантонелла Чико. Он весьма известный в своей области терапевт, полтора десятилетия работал в лучших больницах Барны, а примерно год назад по зову сердца отринул искус денег и славы и пришел работать в больницу святого Мейсера. Работающая с ним пасанта Фьюченца, а также сервилы-медсестры дают ему самые лучшие рекомендации как врачу, так и человеку. Полторы декады назад, когда Барну внезапно накрыл кольчон, он стал свидетелем случая, о котором расскажет самолично. Однако, тессы, прошу учесть, что с ним не стоит вдаваться в теологические детали: он атеист, так что разговор обязательно уйдет в нежелательном направлении.

— Протестую! — опять вскинулся Пьеро Челенти. — Неслыханно — ярый безбожник вещает в самом святом месте Церкви? В сердце и оплоте веры?!

— Полагаю, тесса Челенти, что открывать дискуссию по вопросу, давным-давно закрытому Церковью, мы не станем, — холодно ответил Хосе. — Атеистов признали такими же орудиями Божьими, как и верных, полтора века назад. Хорошо известно, что атеистами или агностиками является по крайней мере треть наемного персонала в разнообразных церковных учреждениях, непосредственно не связанных с теологическими материями, и Церковь спокойно принимает такое положение дел. Доктор Чико не станет читать нам лекции о мироустройстве, он всего лишь опишет то, что видел своими глазами.

— Еще никогда нога ни одного безбожника не ступала на священный пол зала Слова Божьего!

— Регулярные экскурсии в нефе базилики святого Йогана проводятся для всех желающих без разбора вероисповедания, — Хосе добавил в голос ледяных ноток. — На мой взгляд, неф и алтарь — гораздо более святые места базилики, чем одно из служебных помещений, и Всевышний наверняка простит нас, если один атеист проведет здесь десять минут по острой необходимости. Прошу вас, тесса Челенти, сядьте. Сегодняшнее заседание и без того предстоит тяжелое, и не стоит тратить время на пустые пререкательства.

Несколько секунд епископ Маунты сверлил его тяжелым взглядом, потом оглянулся на остальных епископов, недружелюбно и косо на него поглядывающих.

— Мы еще обсудим данную тему, тесса Капурри, — буркнул он, устраиваясь в своем кресле.

— Разумеется, тесса Челенти. Но после синклита и с глазу на глаз. А сейчас…

Он глянул на служку у двери.

— Снаружи должен ожидать мой помощник и дэй Чико. Попросите его войти.

А вот интересно, мелькнула в голове мысль, как выкручиваться, если окажется, что самолет из Барны задержался сильнее, чем обещали в диспетчерской аэропорта, и доктора все-таки еще не привезли? А если машина с ним застряла в пробке? На мгновение сердце екнуло и дало перебой, в глазах чуть потемнело. Так, тихо. Не дергаться. Всевышний знает, насколько важен сегодняшний синклит, он не допустит провала.

Служка поклонился, приоткрыл дверь и выскользнул наружу. Десяток секунд напряженной тишины спустя он вернулся. Доктор Сантонелла Чико непринужденно шагал следом, с интересом оглядываясь по сторонам. Хосе с удовлетворением отметил, что сегодня внешность гостя весьма респектабельна: в сшитом на заказ костюме стоимостью по крайней мере полторы тысячи леер, прекрасно маскирующем излишнюю полноту, в начищенных ботинках стоимостью не менее пятисот, с золотыми запонками и золотой же заколкой бабочки на шее. На его лице держалась мина, куда более надменная и презрительная, чем во время давешнего разговора. Видимо, именно так он выглядел во времена, когда ему в голову еще не ударила блажь стать единственным врачом на грошовом жаловании в затрапезной благотворительной больнице. Хорошо. Такой вызовет у синклита куда больше доверия, чем встрепанный пожилой мужчина с глубокими тенями под глазами и в плохо отстиранном белом халате, каким он выглядел в Барне. А еще, пусть и атеист, но Церковь он уважает — если не как спасительницу души, то хотя бы как влиятельный общественный институт. Скорее всего, неожиданностей с его стороны не возникнет — особенно с учетом обещанного больнице пожертвования в пятьдесят тысяч.

Встретившись взглядом с Хосе, доктор Чико слегка кивнул. Тот кивнул в ответ и жестом показал на небольшую трибуну рядом с епископской кафедрой. Доктор неторопливо, с большими пальцами, заложенными в карманы пиджака, поднялся на указанное возвышение.

— Добрый день, сэрат тессы, — произнес он хорошо поставленным лекторским баритоном. — Меня зовут Сантонелла Чико, и я главный врач больницы святого Мейсера в Барне. Я довольно неплохо известен в дестре Калалан, да и за ее пределами — тоже, и моя репутация, надеюсь, дает определенные гарантии, что я не лжец и не фантазер. Сэрат тесса Капурри попросил меня выступить на сегодняшнем собрании с описанием случая, который я наблюдал своими глазами менее двух декад назад. Ситуация чрезвычайно необычна и абсолютно необъяснима с точки зрения как современной медицинской науки, так и, полагаю, официальной церковной доктрины…

— О доктрине, сэрат дэй Чико, предоставьте судить нам, — мягко перебил его Хосе. — Прошу просто описать факты — по возможности языком, понятным… неквалифицированной аудитории.

— Как скажете, тесса Капурри, — слегка усмехнулся доктор. — Итак, многие из вас, полагаю, помнят, как полторы декады назад поздно вечером Барну накрыл кольчон. В тот момент я все еще находился в больнице вместе с несколькими дежурными медсестрами…

Оперевшись о кафедру, Хосе Капурри сосредоточенно слушал, как доктор Чико сухо и сдержанно излагает хронику событий. Очевидно, тот готовился к выступлению, потому что вместо довольно сумбурного изложения событий во время предыдущего разговора доктор словно читал по бумажке хорошо структурированный отчет. Резкое падение напряжения в электросети, туман на улице, оказавшийся кольчоном, волюты в помещении, ведущие себя необычно и странно, незадачливый старик-пациент, атакованный волютой в невиданной ранее манере… Хосе уже задавался вопросом, как бы он сам повел себя в той ситуации, и с неохотой признался себе, что наверняка бы запаниковал, а то и сбежал бы от страха.

— …когда мы, наконец, донесли пострадавшего до постели, он находился в полном сознании. Дыхание и сердцебиение оставались в пределах нормы — с учетом испуга и стресса, конечно. Однако его восприятие окружающего оказалось существенно нарушенным. Нельзя сказать, что он бредил, но его слова походили на описание галлюцинаций. Пациент утверждал, что с самого момента, как его окутал туман, в который превратилась волюта, он блуждал по неизвестным местам, описываемым как "долины света и тьмы". Среди прочих фантасмагорических элементов присутствовали огненные дороги, плавающие в черной пустоте, светящиеся существа, по ним путешествовавшие, далекие невидимые океаны из неизвестной субстанции, странные люди, прячущиеся где-то рядом и рассматривающие его с "нехорошим", как он выразился, интересом, и так далее. Обращаю внимание, что несколько минут — сколько именно, задним числом установить невозможно, от двух до пяти — он находился в состоянии клинической смерти, с остановившимся дыханием и сердцем.