— Нет, — к моему невероятному облегчению, Люси мотает головой, — просто…

— Да?

— Мама говорит, что люди этого боятся.

— К сожалению, бывает, — соглашаюсь я. — А мама давно знает?

— Давно, — видя, что я не сержусь и не боюсь, Люси, кажется, совершенно успокоилась. — Она сама…

А вот это новость. Джейн Хадсон чуть старше меня, и если она училась в Хогвартсе, я должен бы ее помнить.

— Она… волшебница? Она училась в… специальной школе?

— Нет, — снова мотание головой. — Она получила приглашение, но так и не поехала. Она рассказала мне обо всем, когда я в первый раз…

— Понятно.

— А вы откуда знаете про волшебство, дядя Сев?

Ну, и что прикажете отвечать? Я с ужасом понимаю, что придется или рисковать, или, возможно, лишить магический мир новой волшебницы — а способности у нее, судя по тому, что я только что чувствовал, весьма выше среднего. Впрочем, вряд ли этот ребенок примется болтать на улицах.

— А ты обещаешь никому не говорить? — правда, я тоже умею играть в эти игры.

— Честное-пречестное слово.

Гриффиндоркой будет, клянусь Моргаузой.

— Я тоже волшебник.

— Ух ты! Здорово! — в серых глазах снова зажигаются озорные огоньки. — А ты покажешь мне что-нибудь?

Э, нет, милая леди, вам сегодня придется обойтись.

— Люси, я не могу, — мне приходит в голову, что если ребенка слегка напугать, то обещание она сдержит лучше. — За нами охотятся… очень нехорошие люди. Если я что-нибудь наколдую, они нас найдут.

— И убьют? — Люси широко распахивает глаза.

— Это в лучшем случае.

— Тогда не надо. Бабушка Касси тоже рассказывала, что за ней охотились… но это давно было. Еще во время войны.

У меня возникает совершенно необъяснимое, но очень дурное предчувствие.

— Бабушка Касси? Это мамина мама?

— Ага, мамина. Полностью ее зовут Кассиопея — правда, смешное имя?

— Очень, — предчувствие усиливается десятикратно. — Люси, а как фамилия твоей бабушки?

— Черрингтон.

— А девичья? Ну, это значит, до того, как она вышла замуж за твоего дедушку? Ты не знаешь?

— Конечно, знаю, — уверенно отвечает Люси. Она уже настолько успокоилась, что начала болтать ногами и теперь с успехом пинает мои лодыжки. — Раньше у нее была фамилия Блэк, а потом они с дедушкой поженились, и она стала Черрингтон.

Блэк. Бабушка Касси. Кассиопея Блэк. Тетка Нарциссы. Сквиб.

— Дядя Сев, что с вами?

— Ничего, Люси, все в порядке. По-моему, нам пора посмотреть, как там наше жаркое.

Я ссаживаю с колен внучку Кассиопеи Блэк, сбежавшей из дома пятьдесят пять лет назад, и принимаюсь возиться с духовкой.

Я возвращаюсь домой раньше, чем Гарри и его приятели. В двадцать четыре года уже как-то не очень хочется мотаться под дождем по мокрым скверам с кучей шумных подростков.

В доме тихо. Светится только одно окно — в библиотеке.

Я вхожу: тихо, словно все спят, и только громко тикают часы в кухне. Я разуваюсь и, изо всех сил стараясь не шуметь, поднимаюсь на второй этаж.

Дверь в библиотеку приоткрыта, и оттуда на полосатый ковер в коридоре падает лучик света. Я осторожно заглядываю внутрь.

Сосредоточенный Сев сидит на диване с очередным томиком в руках, а на коленях у него — точнее, положив голову ему на колени, — спит соседская девочка, Люси.

Я, сбросив на всякий случай домашние тапочки, на цыпочках проскальзываю в комнату, подкрадываюсь к Севу и, повинуясь внезапному импульсу, осторожно целую его в щеку.

Он вздрагивает и смотрит на меня большими — совершенно круглыми — глазами.

— Привет, Сев, — шепотом говорю я, как будто ничего не произошло. — А почему Люси у нас?

— Здравствуй, — шепотом же отзывается он. — Джейн пришлось уехать, девчонку некуда было пристроить. Она думала подбросить ее тебе, — он ухмыляется, — но ты успела вовремя сбежать.

— Бедный ты мой. Очень она тебя замучила?

— Не очень. Зато мне удалось выяснить весьма и весьма любопытные вещи. И если окажется, что Альбус об этом знал, я просто-напросто сверну ему шею. Невзирая на уважение к его сединам.

— Что такое? — если Сев принимается ругать Дамблдора в открытую, это означает, что дело совсем из ряда вон выходящее.

— Сядь. И на всякий случай зажми рот руками.

Я сажусь и, театрально зажимая рот руками, таращу на него глаза. Он беззвучно усмехается, но как-то невесело.