– А где ты еще хапнешь такие бабки? Да и делов-то хрен да немного. Передачку ей послать, а во что-нибудь крысиного яда сыпанем. И сами не понесем, дадим какой-нибудь шкуре, пусть она еще кого-то попросит. И все дела. А такие бабки мимо себя пропускать не годится.

– Но все ж жмура сделаем, а это…

– Да ты боишься, Мох! Зря я к тебе этого фраера привел. Ты же базарил, что в централке у тебя знакомая есть, которая что хошь сделает. Или порожняк базарил? Ладно, сам все сделаю.

– Да есть знакомая, – Мох поморщился. – Просто…

– А она и знать не будет, – перебил его сутулый. – Сунем ей шоколадку и скажем – отдай обязательно такой-то.

– Да как-то не в жилу. Она же потом сдаст на хрен. Я не подписываюсь. Ты, Горбатый, как хочешь, а я – пас.

– Ништяк. Но если делюга сорвется, я тебя, Мох, под ножи подведу. Ты в курсе, что у меня в…

– А вот жути на меня гнать не надо, – усмехнулся Мох.

– Да ты прикинь, по семьдесят пять кусков обломится. Где ты такие бабки еще хапнешь?

– Бабки неплохие, конечно, но…

– А за двести подпишешься? По сто на рыло.

– По сто? За стольник подпишусь.

– Все! Значит, добазарились.

– Что же ты, девонька, – строго сказала Павлина Андреевна, – с дочкой не говоришь? Она же извелась вся.

– Не могу я, – ответила Ирина. – Поймите наконец – не могу! – закричала она. – Что я ей…

– Да ты и не говори ничего, – перебила ее тетя Паша. – Просто поговори, хотя бы пару слов ей скажи. Мол, болею, но скоро все хорошо будет. Сколь лет дочке-то?

– Семнадцать вот-вот исполнится. Она хочет в медицинский институт поступать. Я ее родила рано. И не знаю я, тетя Паша, что ей говорить.

– Дурища ты, мелешь незнамо чего. Оно, конечно, понятно, сомнения в голове твоей. Но не кормил он тебя человечиной, вот тебе крест, не кормил. Я потому говорю так уверенно, что со знающими людьми разговаривала. Если бы он тебя кормил, то не отпустил бы живую. На кой ляд ему свидетель нужен.

– Но он же говорил мне, почему сбежал. И избушку я видела. И как найти ее – знаю. Господи, – застонала Ирина, – я как только подумаю…

– А ты не думай! – прикрикнула на нее тетя Паша. – А то тебя в психушку запихнут. Просто выбрось из головы…

– А вы думаете, я не пыталась? Я и его несколько раз спрашивала. Он однажды просто сказал: ты этого не делала.

– Ну вот, чего ж тебе еще надобно-то? Изводишь себя…

– Мне жить с этим.

– И что?

– А что я отвечу на простой вопрос – как я сумела выжить? Что ела? Ведь все знают, что он людоед. И Сопова нашли, – Ирина заплакала.

– Ох, хоть бы арестовали ирода этого! Может, тогда ты успокоилась бы. Я тебе не раз уже говорила – не кормил он тебя…

– А что я ела? Я помню какую-то мясную жижу. Отвратительный вкус и запах. Я помню это. И уверена…

– Господи! – Тетя Паша положила ладонь на руку Ирины. – Ну и досталось же тебе, девонька. Почему Господь такое допускает? Ну не знаю я, что тебе сказать, чтоб ты…

– Ответьте мне просто – что я могла есть? Что у него могло быть? Ведь нашли Сопова и…

– Погодь, девонька, как ты себе это представляешь? Он сам, значит, ел твоего знакомого и тебя кормил? Что ж это такое-то? Зачем ему это надо было? Я уверена, что не ела ты этого знакомого. Прости меня, Господи! – Тетя Паша перекрестилась. – И давай об этом больше не говорить.

– Значит, мне так и жить с этим? Почему я выжила? Ну за что мне все это?!

– Ты бы об отце подумала и о дочери.

– А кто обо мне думать будет?! И что думать будут? Папа и мама промолчат, да и Маша тоже. Но они же будут думать, что я… – Ирина зарыдала.

– Она потрясена, – сказал врач, – поскольку уверена, что ела мясо своего знакомого.

– Ну может, гипноз применить? – спросил Андрей Васильевич. – Ведь не выживет Ира с этим.

– Если говорить откровенно, – вздохнул врач, – да. Сотрудники милиции сказали, что в расщелине нашли…

– Перестаньте, – попросил Войцевский. – Она же моя дочь. Я этого с самого начала боялся. И даже думал, что будет лучше, если найдут ее труп. Но увидел живой и… – Он тяжело вздохнул. – Как теперь нам жить, доктор? Что делать?

– Я разговаривал с психиатром. Все зависит только от нее. Никакими лекарствами ей помочь нельзя. Я понимаю, каково вам, но что делать – решать вам. К сожалению, ей не раз напомнят об этом.

– А как же нам быть? Что нам делать? Она наша дочь и мать нашей внучки. И как же нам с этим жить?