Лаг споткнулся о то же препятствие, что и Шаар. Шмель, шедший с факелом сзади и освещавший путь, помог ему подняться.

Пройдя несколько шагов по коридору, они оказались у края колодца, в глубине которого плавал Шаар, потерявший надежду выбраться из западни.

Через час, вытащив Шаара, они грелись у костра возле выхода из подземелья. Сидели они несколько отчужденно — у каждого были свои думы.

Спасенный Шаар думал о своем племени, об оставленной где-то Анжеле, о своей судьбе. Что ему делать? Вернуться в племя, перебить с помощью своих новых друзей охотников и захватить власть? Или стать скитальцем пустыни, навсегда забыв о домашнем очаге? Грабить, насиловать, быть всегда сытым, с руками по локоть в крови? Ни одна из этих перспектив его не привлекала.

Лаг думал о тихой обители, где-нибудь в глубине материка, возле небольшого озера, которое будет напоминать ему о родных морях, в глубине которых он вырос и обрел знания, сделавшие его опасным преступником в глазах Императора.

Шмель ни о чем не думал. Он был настолько глуп, что довольствовался обретенной свободой и сытым желудком, набитым пищей из мешка старика.

Всех троих объединяло одно стремление — выжить. Каждый, в отдельности, был легкой добычей для смерти, вместе — они были отрядом, способным противостоять любому нападению, но их арсенал оставлял желать лучшего: два длинных узких ножа, один арбалет и десяток стрел.

Старик из пустыни не обманул Шаара — из подземелья он вышел в город.

Но город оказался гигантским, и где искать то, зачем он сюда пришел, Шаар не знал.

— Послушай,— обратился он к Лагу. — Ты живешь здесь. Может быть ты знаешь, где я могу найти огромные каменные дома?

— Я не из этих мест, дружище,— ответил ему Лаг. — Я, как и ты, бездомный странник.

В разговор, с присущей ему неуклюжестью, вмешался Шмель.

— Я видел нечто похожее, когда мы удирали от моряков через город.

— Мне надо туда,— ответил Шаар.

— Это опасно,— голос Лага был сух и безразличен. — Там морской патруль.

— Если я доберусь туда, то стану непобедимым. — Упорствовал Шаар. Это очень важно, без этого мне нельзя возвращаться в племя.

Лаг думал. Он понимал, что одному ему в пустыне не выжить, значит…

— А нельзя ли прямо сейчас идти в племя? — Осторожно спросил он Шаара.

— Нет. Сначала надо побывать в этих домах.

— Хорошо. Если мы поможем тебе, ваше племя примет нас? — Спросил Лаг.

— Да. Я скажу старейшинам и они согласятся.

— Слушай Шаар,— голос Лага стал мягче и теплее. — Мы поведем тебя туда, но нам с Шмелем надо отдохнуть. Отправимся в путь завтра.

— Хорошо, я согласен,— ответил Шаар.

Перед ним лежал весь мир, мир будущего — коварный и ужасный, чудовищный и удивительный.

Они оставили свои мотоциклы за барханом и полезли на его гребень.

Лагерь подводников стал виден как на ладони. Справа стоял огромный каменный дом — штаб, возле которого, широко расставив ноги, покачивался здоровенный детина туповатого вида. Слева стояли бараки, в которых расположился отряд моряков, и наблюдательная вышка.

— Хей!

Приподнявшись над гребнем бархана, Кихот, Горбун и Малыш швырнули дымовые шашки. Одновременно, в лагерь влетело около десятка стреляющих мотоциклистов. Подводники, в ужасе выскакивали в окна и двери, в спешке натягивали тугие арбалеты, и не успев сделать ни единого выстрела, падали, скошенные ливнем пуль.

Основная часть рокеров спешилась, и вытянувшись в линию, стала прочесывать здания. В плен брали только женщин и здоровых мужчин.

Остальных, даже с легким ранением, добивали на месте. Кому нужны больные рабы.

Кихот, Горбун, Малыш и Вильгельм Телль-пулеметчик, прозванный так за меткую стрельбу,— стали спускаться в разгромленный лагерь врага.

Все четверо, увешанные пулеметными лентами, были мускулистыми парнями, заросшими черными густыми волосами. К ним навстречу вышел один из младших членов общины рокеров. Он гнал перед собой десяток пленных.

— И это все,— недовольно прохрипел Кихот, но, пробежав взглядом по лицам пленных, улыбнулся. — Конечно, никто из вас не хочет говорить, где ваша субмарина?

Пленные молчали, потупив взор.

— Мы не хотим отвечать,— Кихот снова улыбнулся своей страшной улыбкой. — Горбун, я думаю, ты освежишь память этим забывчивым людям.

Горбун выдвинулся вперед и ловким движением вынул из-за голенища сапога кривой нож.

Первым отвели в сторону высокого мужчину в разорванной форме пилота субмарины. Он молчал. Через час, отбросив в сторону то, что раньше было телом, Горбун перешел к следующему, но Кихот остановил его.