Управляющий не шелохнулся, но всем своим видом изобразил нижайший поклон.

– Уверен, после такой щедрости… никаких возражений не будет.

– Хорошо. Вот еще. Пусть для меня держат ресторанный зал и конференц-зал. Три моих человека будут следить за безопасностью.

– Как пожелаете, мистер Тейлор. – Управляющий повернулся кругом. – Вперед!

Взвод коридорных бросился разбирать гору багажа, в том числе четырнадцать чемоданов из розовой змеиной кожи.

Кристина шагнула ближе к Вольфу. Строгий читетский наряд сменили красные шелковые лосины, сандалии и белая маечка выше пупа. В начавших отрастать белокурых волосах блестела флуоресцентная прядь.

– Мне кажется, все на нас глядят, – сказала она.

– Не на нас, – поправил Вольф. – На тебя.

Легкая улыбка тронула ее губы.

Люсьен и Макс тоже были одеты соответственно своей роли: на одном – белая шелковая рубашка в черную клетку, на другом – зеленая в разводах и на обоих – модные обтягивающие белые пиджаки из искусственной кожи, темные брюки и туфли. У обоих пиджаки выразительно топорщились на правом боку, где пряталась кобура.

На Вольфе все было черное: шелковая манишка, тонкие шерстяные брюки и пиджак.

– Когда команда покончит с портовыми формальностями, – сказал он управляющему, – вы ее разместите?

– Ну, разумеется!

На этот раз он действительно поклонился.

Кристина расхаживала по огромным многоярусным апартаментам с любопытством, какое не пристало бы читетке. Мореное дерево, картины, антикварная мебель – все пахло деньгами. Вольф молча шел за ней. Отчасти его мысли были заняты воспоминаниями о другой женщине по имени Лил, в другом отеле, на другой планете, отчасти… совсем другим.

– Знаете, – сказала Кристина, – мне почти кажется, что вы пытаетесь соблазнить… отвратить меня от нашего учения. В этой роскоши нет ничего рационального… однако смотреть на нее приятно.

Вольф не ответил, но закрыл глаза и повернулся к огромному окну, выходящему на дымные трубы Прендергаста, столицы Рогана, и прибрежные холмы.

– Что-то не так? – спросила девушка.

Вольф открыл глаза.

– Нет. Просто хочу убедиться, что за нами нет наблюдения.

– Мы с Максом и Люсьеном проверили, нет ли жучков, – сказала Кристина. – Нас очень хорошо обучили. – Верховный Мастер Афельстан сказал, что от поимки этого лица зависит все, – старательно произнесла она чуть погодя. – Из этого я заключаю, что наш маскарад должен быть по возможности более полным.

Вольф молчал.

– Значит, если я должна быть вашей… вашей бабой… как вы это называете… надо… – Она замолкла и залилась краской.

– Ты слишком легко краснеешь, – мягко, без тени улыбки произнес Вольф. – Не волнуйся. Будешь спать, где захочешь. Если я не услежу и кто-то будет снимать, то мы поссорились, ты мне не даешь. Идет?

Кристина кивнула. Она по-прежнему не глядела на Джошуа.

– Кстати, у меня вопрос, – продолжал Джошуа. – Что сталось с двадцатичетырехчасовым наблюдением? Кто-то решил, что я говорю правду и не попробую сделать ноги?

– На это я ответить не могу, – сказала Кристина, – однако приняты дополнительные, не столь очевидные меры. Не думайте, что они вам доверяют.

– Они? Не мы?

– Что-что?

– Не важно. Главное, мы произвели фурор, яхтой и всем таким, теперь нас держат за богатых дураков.

– Планета Рогана. – Джошуа поднял бокал к губам, отхлебнул. – Где честность – слово в словаре между «чесоткой» и «чехардой». Где все на продажу и все есть на прилавке. – Он поглядел на бокал. – Я и не думал снова отыскать «Юбер Дайтон». Одна бутылка у меня припрятана… на Судный день.

Кристина была в тонкой голубой блузе поверх атласного с кружевами, тоже голубого, платья. Остатки трапезы, которые принесли в номер, стояли на накрытом скатертью столе красного дерева.

– За успех!

Кристина подняла бокал с водой.

– Это грех, – укорил Вольф.

– Почему? Я никогда не любила алкоголь, – сказала Кристина. – Он затуманивает мозг и толкает на глупые поступки.

– За это я его и люблю. – Вольф повернулся вместе со стулом и стал смотреть на Прендергаст. – Интересно, почему все коммерческие порты так быстро превращаются в воровскую малину?

– Может быть, когда на всем стоит ценник, начинаешь верить, будто на всем действительно стоит ценник.

– Неплохо, – ответил Джошуа.

– Спасибо. И когда все течет мимо, – продолжала она, – легко поверить, что нет ничего запретного, можно плыть по течению и все дурное смоет волна.

Джошуа кивнул:

– Вот это я возьму на вооружение, моя маленькая эпиграмматистка. Итак, у нас есть космопорт, судоверфь, тяжелая промышленность… Кстати, из системы Рогана происходит пяток федеральных политиков, чья репутация, мягко говоря, подмочена. И не меньше знаменитых деятелей искусства. Может быть, разложение создает благоприятную среду для творчества?