«Назначаются и падают правительства, меняется курс валюты, оседает на окнах жёлтая пыль. Изо дня в день, крадучись, пустыня всё ближе и ближе подступает к городу. А Виолетта спит».
В большой комнате в маленьком доме, в красивом городе в сердце огромной пустыни, спит Виолетта Тажар Дажан де Нажан. Она спит на правом боку, положив голову на левую руку, левую руку – на правую руку, а правую руку – на мягкую подушку, набитую куриными перьями. Не ночь спит и не две безмятежно спит, а уже сорок лет и четыре года. Она устала. Пусть спит.
Виолетта не надкусывала отравленного яблока, не колола палец об острое веретено. Просто утомили её до бесконечности жара, суета и домашние заботы. Утомил добрый, но въедливый муж Симон, назойливая свекровь Аллегра, подросшие, неузнаваемые, независимые, непонятные, будто бы не свои дети. Утомила когда-то любимая работа, неумные коллеги, бессмысленные разговоры, крикливый начальник месье Анкабут.
Она спит, чтобы восстановить ушедшие силы, и силы возвращаются к ней. Ни морщинка, ни сединка не коснулись её, грудь вздымается ровно, щёки румяны. Виолетте снятся хорошие сны, а вокруг неё, обтекая, по-прежнему струится многоязыкий шум вечного базара. Не раз и не два покрасили дом и перемостили улицу, дети обзавелись своими внуками, но по-прежнему каждый вечер чья-то рука заботливо поправляет на ней одеяло. До сих пор сохранено за ней место у станка, и месье Анкабут отказывается брать вместо неё другую работницу, хотя ему самому положено было уже давно умереть или выйти на пенсию.
Назначаются и падают правительства, меняется курс валюты, оседает на окнах жёлтая пыль. Изо дня в день, крадучись, пустыня всё ближе и ближе подступает к городу. А Виолетта спит.
Через несколько лет вдруг подует с востока влажный ветер с ароматом душистых трав, светло-серое облако накроет солнце и Виолетта проснётся. И что же будет тогда?