Всю жизнь Саванна боялась такой любви, зная на примере матери, что, кроме страданий и унижений, она ничего не приносит. Было и еще одно обстоятельство, повергшее Саванну в отчаяние. Ни разу с того момента, как ее похитил Майкейя, у нее не было месячных. Вначале девушка думала, что это результат физического и нервного напряжения, но после того, как Адам овладел ею, у нее появился страх, и, возможно, небезосновательный. Она вполне могла забеременеть. Как ни гнала Саванна эту ужасную мысль, она сидела в мозгу словно заноза, и обида на Адама Сент-Клэра росла с каждой минутой.

С самого утра двадцать второго июня они пересекли реку Сабин, а ночью, как только сделали привал, решили продолжить путь на рассвете, разделившись на группы. Саванне с Боуденом предстояло отправиться на юг, в Кампо-де-Верде, остальным — в Тер-дю-Кер, на север. За все это время Саванна с Адамом не перемолвилась и словом, но постоянно чувствовала на себе его взгляд и ощущала тревогу, хотя выражения его глаз не видела. Несколько раз он пытался заговорить с ней, когда девушка оказывалась одна, но она всячески его избегала, внушая себе, что им просто не о чем говорить и ничего хорошего она от него не услышит. А извинения ей не нужны. Никакими словами ему не загладить своей вины перед ней, так же как ей перед Кэтрин и Джейсоном за то зло, которое ее отец причинил им. Теперь они с Адамом квиты. Независимо от того, что между ними произошло.

Всю ночь Саванна ворочалась на земле с боку на бок и была счастлива, когда наступило наконец утро. После завтрака она отошла в сторону, чтобы побыть одной, пока остальные наслаждались чашечкой кофе перед тем, как разъехаться в разные стороны. Слава Богу, ей больше не придется терпеть присутствие Адама. Саванна медленно побрела к месту стоянки, когда вдруг почувствовала, что Адам где-то поблизости, и обернулась. Он стоял, прислонившись к дереву, скрестив на груди руки. Кровь бросилась девушке в голову, и когда, слегка кивнув ему, она хотела пройти, он схватил ее за плечи и решительно произнес:

— Пора поговорить!

Саванна с каменным лицом подняла на него глаза:

— Мне нечего тебе сказать! Нечего!

Адам прищурился.

— Нечего? Тебе нечего мне сказать, прелесть моя? — с вызовом спросил он, в своей обычной манере растягивая слова. Только сейчас он заметил, как разительно она переменилась. Аквамариновые глаза казались огромными, так сильно осунулось ее прелестное личико, на котором резко обозначились скулы и красиво очерченный подбородок. И все же она была необычайно хороша, и Адам с трудом перевел взгляд с ее соблазнительных губ на фигуру, явно располневшую в талии. При этом, однако, девушка стала еще более хрупкой, из распахнутого ворота рубашки торчали ключицы, а запястья стали такими тонкими, что, казалось, вот-вот сломаются. Адам почувствовал, как болезненно сжалось сердце, однако тон его оставался резким, когда он сказал:

— Прежде чем расстаться, нам необходимо кое-что обсудить, пока ты снова не убежала.

Все еще не освободившись от власти чар Адама, Саванна с обидой посмотрела на него и с напускным равнодушием сказала:

— Не понимаю, о чем мы можем с тобой говорить. — Адам насмешливо улыбнулся, хотя взгляд его оставался серьезным.

— Прекрасно понимаешь! Или ты не женщина?

Саванна молчала. Тогда Адам без обиняков спросил:

— Ты беременна?

Саванна онемела от изумления, глаза ее испуганно заметались, но уже в следующее мгновение она взяла себя в руки и, вздернув подбородок, с вызовом ответила:

— Возможно. Но зачем тебе это знать? Или ты настолько благороден, что решил предложить мне руку и сердце?

Адам едва слышно выругался, привлек Саванну к себе, страстно поцеловал и шепотом ответил:

— Черт бы тебя побрал! Именно это я и собирался сделать!

Не веря своим ушам. Саванна не отрываясь смотрела в угрюмое, суровое лицо Адама. Он обжег ей губы страстным поцелуем, и она ощутила живительное тепло его тела, когда он прижал ее к себе. Однако радости она не почувствовала. В отличие от Давалоса Адам проявил благородство и, поскольку догадался, что она беременна, счел своим долгом жениться на ней, на женщине, которую страстно желал, в этом Саванна не сомневалась, по крайней мере в данный момент. Желал, и только, но не любил по-настоящему. И от сознания этого Саванна чувствовала себя несчастной. Разумеется, Адам не негодяй и не позволил бы себе обращаться с ней так, как обошелся ее отец с Элизабет. Брак с ней, женщиной небогатой, незнатной, на которую в обычных условиях он и не взглянул бы, разрушил бы всю его жизнь. Если бы даже он и любил ее, им пришлось бы преодолеть разделявшую их бездну. Но скорее всего Адама влечет только ее тело, а это сулит обоим неминуемые неприятности в том случае, если она примет его предложение. Еще одно препятствие — ее отец. Она постоянно будет напоминать Адаму о страданиях, причиненных Давалосом его семье, и ничего, кроме ненависти, он не сможет питать к ней. Да и сама она вряд ли выдержит такой брак. Ведь очень скоро Адам ею пресытится. Саванна в этом нисколько не сомневалась, и тогда он возненавидит ее, а возможно, и своего будущего ребенка.

Сердце Саванны болезненно сжалось. Допустим, она стерпела бы ненависть и презрение Адама, но ребенок? Разве мало она страдала от равнодушия Давалоса? Обе они. И она, и мать. Но ненависть страшнее равнодушия. Особенно для ребенка.

Саванна не произнесла ни слова, лишь смотрела в его синие глаза.

— Ну, что молчишь? — нетерпеливо спросил Адам, слегка встряхнув ее. — Пойдешь за меня замуж?

Вздохнув, Саванна осторожно высвободила руку, смахнула листок, прилипший к потрепанным бриджам, и тихо ответила:

— Нет.

Адам во все глаза уставился на нее. Это короткое «нет» больно ранило сердце. Он готов был стать перед ней на колени, но быстро справился с собой.

— Прости, — с плохо скрываемой яростью сказал он. — Ты не хочешь? Не хочешь выходить за меня?

Саванна неуверенно кивнула и отвела глаза, чтобы не поддаться искушению и не согласиться.

Охваченный бессильной яростью, Адам сверлил Саванну взглядом. Ему хотелось растормошить ее, зацеловать, заставить любить себя. Но вместо этого он, подбоченясь, с вызовом смотрел на нее.