Шрифт:
– Значит, вы тоже не разводитесь?
– Лао Ли сделал ударение на слове «тоже».
– А зачем?
– госпожа Цю снова изобразила на лице улыбку.
– Ведь он чиновник, и ссориться мне с ним просто не к лицу. Вы в самом деле не знаете эту…?
Лао Ли в самом деле не знал.
– Хорошо, пока еще не так жарко, пойду в другое место, может, разведаю что-нибудь.
– Казалось, и ей жара нипочем, она тоже решила потренировать ноги.
Провожая ее, Лао Ли думал: «И эта не разводится». Не успел он войти в дом, как появился Чжан Дагэ с корзиной фруктов.
– Я принес Лин фруктов. Ну и жарища!
– Он вошел во двор.
Услышав голос Чжан Дагэ, Дин поспешил спрятаться во внутренних комнатах.
– Я хочу спросить тебя, Лао Ли, о купчей и о Дине. Что все это значит? Мне как-то не по себе.
Лао Ли понимал Чжан Дагэ. Тот, конечно, догадывается, что все это связано со смертью Сяо Чжао, и боится скандала, хотя с купчей расставаться ему жаль. Лао Ли решил не говорить правды; в такую жару Чжан Дагэ может лишиться чувств от волнения.
– Успокойся. Говорю тебе, все в порядке. Разве стал бы я тебя подводить?
Чжан Дагэ поморгал в полном замешательстве. Он чувствовал: Лао Ли что-то скрывает.
– Тяньчжэня недавно выпустили, как бы снова…
Чжан Дагэ, Туша, Доска и… все они страшатся одного - гласности, суда. Им припудрить бы мерзости, которые творятся у них в доме. Они готовы лгать, лишь бы не ударить в грязь лицом. Тяньчжэнь пострадал невинно. Но с точки зрения Чжан Дагэ - это позорное пятно для семьи и надо присыпать его толстым слоем пудры. Не дай бог,
если опять разразится скандал и все об этом узнают, у Чжан Дагэ не хватит сил выстоять еще раз. Если понадобится, Чжан Дагэ как осел будет крутить жернов - и десять лет, и двадцать, причем с радостью, но быстро не побежит. Ему не под силу.
– Дагэ, в случае чего сошлись на меня, ладно?
– Это… это совсем не обязательно.
– Чжан Дагэ попытался улыбнуться.
– Ты не думай, Лао Ли! Я просто так. Осторожность никогда не мешает.
– Все в порядке! И Дин через день-другой возвратится. Успокойся!
– Ладно, я пойду. Надо похлопотать об одной свадьбе. До завтра, Лао Ли!
Лао Ли проводил Чжан Дагэ. От такой жары можно взбеситься. Из внутренних комнат появился Дин, весь мокрый от пота.
– Господин Ли, я ни за что туда не вернусь! Потому что ничего не смогу утаить, если Чжан Дагэ начнет меня спрашивать.
– Я сказал ему так, чтобы он ушел. Кто велит тебе возвращаться к Чжанам?
– Лао Ли сам не знал, что лучше для Дина, что хуже.
3
Только успел Лао Ли снять рубашку и носки, как появилась какая-то парочка.
– Сидите! Сидите!
– сказал мужчина, видя, что Лао Ли хочет одеться.
– Не беспокойтесь!
Лао Ли сообразил, что перед ним сын госпожи Ма, и уставился на непрошеных гостей. Дверь отворилась, и вошла госпожа Ма-старшая:
– Иди в свою комнату! Сын схватил мать за руку.
– Мы никуда не пойдем. Тут прохладнее. В глазах у госпожи Ма стояли слезы:
– Это комната господина Ли! Вы уж простите его, господин Ли. Такой он у нас сумасброд. Пойдем же!
– снова обратилась она к сыну.
Господину Ма очень не хотелось уходить, но мать увела его. Дин понес чемодан. Госпожа Ma-младшая стояла на ступеньках. Несмотря на палящее солнце, в лице ее не было ни кровинки.
Никто не хотел есть, похлебали лишь немного супа из зеленого горошка: все чувства Лао Ли, казалось, испарились от этой проклятой жары. Он прислушивался к тому, что происходит в соседней комнате, но оттуда не доносилось ни звука. Лао Ли восхищался уменьем госпожи Ма владеть собой! Он понимал, как ей сейчас тяжело, но мог лишь сидеть и молчать.
Для Дина господин Ма был все равно, что Сяо Чжао. Его подмывало схватить скалку и вздуть негодяя. Госпожа Ли разделяла его мнение, но не решалась дать Дину скалку.
Ин потихоньку сбегал к тетушке Ма, но ее дверь оказалась запертой. Он звал ее, она не откликалась. От волнения у него по телу пошли красные пятна.
Зато в комнате госпожи Ma-старшей шумели как в чайной, сын кричал высоким голосом, мать - басила.
Перебранка длилась больше двух часов. Кончилось тем, что женщина с маленькой бамбуковой плетенкой в руке ушла со двора. Господин Ма даже не вышел ее проводить.
Старушка пошла к невестке. Дверь по-прежнему была заперта.
– Открой, не заставляй меня волноваться!
– Дверь открылась, и свекровь вошла, а вслед за ней проскочил и господин Ма.
Дети, измученные жарой, уснули. А взрослые сидели в гостиной и прислушивались. К ним вошел господин Ма и со смехом сказал:
– Убирайтесь-ка вы побыстрее отсюда, нечего вам здесь делать!
Никто не ответил.
– Эй!
– снова засмеялся хозяин.
– Убирайтесь вон! Тут взыграл деревенский дух госпожи Ли, и она так же просто, как убила бы слепня на морде вола, шлепнула по осклабившейся физиономии двоеженца.