– Выносим!

Мир-Арзал с готовностью подхватил два мешочка зараз. Ох и тяжкий металл – золото! После десятого мешка Джуманиязов взопрел, лицо тяжело дышавшего Квиета блестело от пота.

– Еще один сундук освободим, – сказал он хрипло, – и хватит!

Последний мешок Мир-Арзал нес, обхватив обеими руками и прижав к животу. И шел походкой женщины, беременной на восьмом месяце и выносившей тройню, как минимум. Блин, штанга и та легче!

Выбравшись из эрария, Мир-Арзал передал мешок Даврону, и тот не удержал поклажу – ухнула кожаная тара на каменные плиты и лопнула по швам, рассыпая золотые кружочки.

– Собрать! – лязгнул Квиет. – Быстро!

Мир-Арзал и Даврон махом пали на колени и стали сгребать монеты. С Квиетом не шутят!

– Уходим!

С трудом переводя дух, грабители проковыляли к тяжело груженной каррухе и высыпали добычу. Мир-Арзал до того устал, что стяжал лишь пару ауреев – на большее не хватило сил.

Даврон полез на телегу, но Квиет согнал его.

– Пойдем пешком! – сказал он. – А то лошадям не вытянуть такой груз! Леонтиск – на козлы!

Исмат покорно уступил свое место возничего, порадовав Мир-Арзала. Социальная справедливость – это когда всем одинаково плохо!

– Сколько тут? – спросил Лобанов, заглядывая Уахенебу через плечо.

Египтянин с натугой оттащил увесистый мешочек до кучи и сказал, отдуваясь:

– Сто два миллиона, доминус!

– Неплохо! – хмыкнул Гефестай. Он уселся на широкий подоконник и поерзал, умащиваясь. – О, Искандер! – сказал сын Ярная, свешиваясь в окно. – Во, мчится!

В дверь осторожно постучали.

– Открыто! – крикнул Лобанов.

– Можно? – заглянул молодой человек, пучеглазый и курчавый, типичный иудей. – Меня просили зайти…

– А-а! – припомнил Сергей. – Не внука ли Гиора бар-Акивы зрю я?

– Ага… – растерянно сказал внук.

– Заходь! Значит, так… Дед твой занял нам десять миллионов сестерциев… Э, э! Прищурься, а то глаза выпадут! Прошло десять дней, и я возвращаю ему долг… Да что ты их так пучишь! Короче, дед твой пока еще занят, вернется он через недельку, а тебя назвал верным человеком. Бери дедовы денежки и мотай до дому!

– Я один… никак! – пролепетал внук.

– Хм. Точно… Тогда сделаем так. Сиди сегодня дома и никуда не уходи. Мы будем проезжать мимо и занесем золото. О'кей? В смысле, понял?

Внук кивнул кудряшками и умотал. Тут же в щель протиснулся Скрофа, улыбаясь масляно и заискивающе.

– За процентами? – деловито спросил Сергей.

– За ними! – расплылся публикан.

– Пятнадцать миллионов?

– Ага!

– Завтра с утра! Сегодня мы закрыты на ревизию!

Лицо у публикана вытянулось, но перечить Скрофа не стал.

– Ладно, – увял он, – зайду…

– Заходи, дорогой, заходи…

Дверь тихонько прикрылась. Ее тут же распахнули настежь. В таберну влетел Искандер. Выглянув на галерею, он затворил дверь.

– Слыхали? – начал Тиндарид. – Храм Сатурна обчистили! Забрались в госказну и вымели миллионов двести!

Гефестай присвистнул.

– Вот это номер… – еле выговорил Лобанов.

Дверь снова отворилась. Искандер уже набрал воздуху, чтобы указать посетителю другой адрес, когда на пороге нарисовался сам префект претория.

– Не маячь, – сказал он в сторону, – погуляй пока… – и вошел в таберну. – Недурно, недурно… – протянул Аттиан.

– Мы старались, досточтимый, – поклонился Лобанов.

– Не прогибайся так сильно, – усмехнулся префект, – спина треснет! Так… Судя по скорости, которую развил Искандер, вести об эрарии уже не новость для вас?

– Это консуляры постарались? – спросил Лобанов.

– Видимо, да, – нахмурился Аттиан. – Ах, как этот дурак все испортил! Ну ладно, что уж теперь… Так. Слушайте меня внимательно и передайте остальным. Ситуация в городе складывается ужасная. Четверка выманила добрых две когорты гладиаторов изо всех римских школ, спелась с батавами, вооружила своих клиентов… Фрументарии стоят по всем дорогам и перекресткам, но этого мало. Преторианцы и вигилы патрулируют улицы, но и этих сил недостаточно! Мне бы войска подтянуть, хоть один неполный легион! Но это не в моей власти… К-хм… Я уезжаю в Брундизий, встречать принцепса. Охрану для величайшего соберу по дороге, призову отпрысков сенаторов. За себя я оставляю Волкация Тулла, больше мне не на кого положиться… Это деньги? – кивнул он на мешки с ауреями.

– Да, – кивнул Лобанов. – Можно сказать, те самые, что чуть не ушли консулярам.

– Понятно… Ладно, завязывайте с этой комедией. Деньги вывезите и спрячьте… да хоть у себя дома! Потом вернете в казну… Будем считать это наказанием для тех, кто хотел заработать на смерти императора!

Той же ночью все золото тайно вывезли на «воронках» фрументариев, переправили в дом на Альта Семита и сложили в углу триклиния. Приблудный кот по кличке Нафаня сразу полюбил точить когти об кожаные мешочки. Когда он их драл, выгибая спину и пуша хвост, мешочки мелодично вызванивали.