Шрифт:
– Хочешь позавтракать на кухне или здесь?
– В саду.
– Хорошо.
В саду, так в саду. Ольга очень надеялась, что в саду никого постороннего не будет. У нее абсолютно вылетело из головы, что Толманский собирался давать интервью.
– Ольга, сердце мое, иди сюда, - услышала она знакомый ненавистный голос, стоило ей, Дане и Матвею, который не отходил от них, но держался на почтительном расстоянии, выйти на улицу и направиться к беседке.
Ольга обреченно передала поднос с едой незаметно подошедшему Матвею и обратилась к сыну:
– Я скоро.
Но ребенок уже не слушал ее, устремившись к прекрасной беседке, увитой диким виноградом.
Оборотень уже приблизился сам, а стоило Ольге повернуться, как ее поймали в объятия.
– Пусти, пожалуйста. На нас люди смотрят.
Действительно в саду было очень оживленно. Похоже именно здесь должна была состояться эта проклятая встреча с журналистами.
– Зачем?
– удивился Толманский, лишь крепче прижимая к себе и зарываясь лицом ей в волосы.
– Пусть смотрят и завидуют.
– Виктор, пусти меня, - девушка уже просто шипела, услышав звук сработавшей камеры. Она выпуталась из объятий оборотня и уставилась на журналистов. Все они находились на почтительном расстоянии. Было просто невозможно, чтобы она могла услышать нечто подобное.
– Виктор, - ее голос дрожал, - мне показалось я слышала щелчок фотокамеры. Но это ведь невозможно!
– Быстро, - довольно процедил оборотень.
– Я разве не говорил, сокровище мое, что метка улучшит твои реакции, зрение, слух и прочее? Думал, правда, это случится лишь через несколько дней.
– Видимо, забыл, - ошарашенно выдохнула девушка.
– Значит, обсудим это чуть позже. Сама понимаешь, сейчас не то время и место.
Ольга в ужасе подумала о новых изменениях в ее жизни. Теперь это. Интересно, как много нового ей ещё предстоит узнать о себе?
– Пойдем?
– оборотень уже тянул ее за руку к журналистам.
– Зачем?
– девушка в испуге отшатнулась.
– Хочу тебя представить им, сердце мое. В качестве жены представить.
– Ты издеваешься?
– Нет. Если ты беспокоишься, что плохо выглядишь, там присутствует вся эта модная шушера.
– Виктор, я собиралась спокойно провести время с сыном, - девушка пыталась себя сдерживать и говорить спокойно.
– Ладно, сокровище мое, отложим на пару дней, - какой-то Толманский был подозрительно довольный и покладистый. Это навевало нехорошие предчувствия. Ольга уже привыкла, что от каждой инициативы этого мужчины лучше ничего доброго не ждать.
– Но тебе так или иначе придется пройти через это.
Виктор поцеловал ее в растрепанные им же волосы и ушел. А она осталась стоять в раздвоенных чувствах. Вроде он ничего не сделал, даже позволил провести время с сыном. Но с другой стороны внутри поднялась такая волна неприязни. Вот жила она себе спокойно и счастливо, любила и была любима. А пришел этот властный и самоуверенный мужчина и не оставил от ее комфортной жизни даже фундамента. Вертит ей, как хочет, не дает шагу ступить без позволения, превратил в одержимую нимфоманку и какого-то мутанта с улучшенными характеристиками, а теперь собирается демонстрировать, как будто она зверушка в зоопарке. А, главное, она бесилась от того, что в данный момент ничего не могла изменить.
'Будь он проклят', - в гневе прошептала девушка и начала мысленно считать. Ольга не могла позволить себе срываться на сыне.
Глава 8 'Париж! Париж!'
Толманский ненормальный! Но Ольга была готова простить ему многое, когда частный самолет приземлился в аэропорту Шарль-де-Голль.
Во время полета она успела ему высказать все, что думает о превращениях Матвея в 'милую собачку'. На что Виктор, лишь усмехнувшись, заметил:
– Сокровище мое, ты как Луна стаи, можешь сама выбрать ему наказание.
Ольга и выбрала. Она попросила Матвея перекинуться. Его волк был потрясающим. Крупным, серым, с блестящей шерстью. Девушка поняла почему сын окрестил оборотня 'милой собачкой'. Данька сразу бросился обниматься с животным. Оказалось, что эта 'милая собачка' у сына была ездовой. Молодая девушка недолго выдержала, скоро присоединившись к сыну. Ей всегда нравились животные, особенно собаки. Но в детстве ей не разрешали заводить собаку, а у матери Кирилла была аллергия. Виктор позже ей пояснил, что оборотни не держат домашних животных, потому что те их просто бояться. А издеваться над меньшими собратьями - грех.
Стоило Ольге лишь погладить волка Матвея, как Толманский зарычав, утащил ее в спальню.
– Не. Смей. Ласкать. Других. Мужчин, - Виктор нависал над ней, словно скала. А ее такая реакция просто развеселила.
– Я всего лишь погладила животное.
– Ты приласкала его волка, это одно и тоже, - мужчина все еще рычал.
– Ну, так обернулся бы сам, приласкала б и тебя, - выдала она. А он и обернулся. Подцепил мокрым носом ее ладонь: 'Мол, хотела, теперь гладь меня'.
А она и погладила, и поласкала, и даже поцеловала. А потом к ней присоединился ребенок. И они вдвоем весь оставшийся полет тискали большого серого волка. Очень большого серого волка. Животное лишь жалобно скулило и обреченно терпело, но не перекидывалось, давая им наиграться, пока не объявили посадку.