Когда незванные гости ушли, Толян сказал Коржику.

– Найди мне еще таких бумаг.

– А деньги?

– Деньги будут – ты найди.

Коржик нашел, но денег опять не оказалось.

Другой крупный поставщик труб был из Челябинска. Он тоже имел неосторожность отгрузить Толяну трубы в долг и потом получал деньги мелкими частями в течение полугода.

У него была другая тактика востребования долга. Он звонил через день и пытался разжалобить Коржика и Ларису рассказами о том, как ему достается от партнеров, которым он не платит, потому что Толян не платит ему. Он говорил, что ходит в синяках и ссадина. В переносном, конечно, смысле. Лариса смахивала набежавшую слезу и слала ему очередной крохотный платеж, который отрывала от других платежей.

Коржик сутками висел на телефоне, обзванивая страну в поисках дешевых труб.

Но не только Толян кидал – кидали и его. Один из поставщиков прислал явный брак – трубы очень уж элипсного сечения, которые невозможно было приварить встык к круглым трубам. Нефтяники долго с ними мучились, а потом вызвали представителя Толяна, чтобы составить акт. Полетел Субботин. Трубы кое-как приняли, но вскоре к Толяну заявился их начальник снабжения, чтобы получить взятку за прием бракованных труб.

Еще один поставщик насовал в вагон бэушных и лежалых труб вместе с новыми, и их забраковали. Толян не стал платить ему за брак.

Польза от презентации все-таки была – без нее трубы в долг просто не дали бы.

12

В комнате кроме Коржика сидели еще трое – Лариса, Лена и Александра. Бабье царство. И разговоры были соответствующие.

– Александра, – спрашивала Лариса, одним глазом косясь в компьютер, – а как дела у твоего папы?

– Вроде, ничего. Звонил недавно – все в порядке.

– Сколько ему еще там оставаться?

– Через два месяца контракт заканчивается?

– Будет продлевать?

– Если предложат.

– А с языком у него как?

– Уже почти нормально. Но все равно, он говорит, что когда студенты задают вопросы, ему трудно сразу понять, чего они хотят. Они это видят и отпускают шуточки.

– А где он работает? – не выдержал Коржик.

– Читает лекции в Америке.

– По какому предмету?

– Авиастроение. Он конструктор вертолетов.

– Ты не собираешься его навестить? – опять спросила Лариса.

– Через месяц поеду. Он уже и приглашение прислал. Пойду завтра в посольство за визой.

– А у меня брат там, – вставила Лариса.

– И кем он работает? – спросила Александра.

– Программистом в финансовой компании.

– Давно?

– Лет пять.

– Будет возвращаться?

– Нет. Недавно грин-карту получил. Прислал мне доверенность на продажу квартиры.

– А там где живет?

– Снимает пока. Будет покупать дом.

Звонит телефон. Александра поднимает трубку и беседа прерывается.

К Ларисе заходит Фазиль за деньгами на бензин. Она звенит ключами и открывает сейф. По сути дела, это не сейф, а так – железный ящик. Двери плоские, замок простой. Толяну жалко денег на настоящий сейф с дисковым замком и толстыми стенками. Да он особо и не нужен. Его бизнес устроен так, что крупные суммы в сейфе не задерживаются. Стоит деньгам появиться, как тут же выстраивается очередь из тех, кому они просто позарез были нужны еще позавчера. Первым в ней чаще всего оказывается Шильдин, главный по строительству гостиницы, которая у Толяна в провинции.. У него как раз подошел контейнер из Франции, а другой готовится к отправке. Он сметает пачки в пояс-кошелек и довольный уходит. За ним тянутся самые разнообразные личности, чаще всего никому в офисе не известные, и догребают остатки. К вечеру сейф становится еще более пустым, чем был накануне.

Хоть эти деньги и не имели к Коржику никакого отношения, но опустошение сейфа происходило у него на глазах и в нем просыпалась ревность. Он чувствовал, что получившие их люди тем или иным способом украдут значительную их часть и прикроются липовыми счетами и накладными, которые продаются на любом углу по три штуки на рупь. Ему тоже хотелось запустить руки в сейф, да было не подобраться. Даже несколько метров трубы или мешок цемента он не мог украсть, потому что физически их здесь не было. Их только отгружали где-то по его заявкам и в другом месте получали. А он сидел здесь. А время шло. Половина Москвы воровала где только можно и всеми мыслимыми способами. Только он все время был где-то не там. Ни продвижения, ни комиссионных, ни откатов. Что за жизнь, блядь, такая?

Телефонные звонки стихли и опять начался бабский треп. Теперь Лена и Лариса обсуждали вопросы ремонта. Лариса уже ремонт начала, а Лена только собиралась. Стали сравнивать натяжные потолки, обои, ламинат и прочую лабуду. Сам собой разговор перекинулся на дачи.

– Чем лучше покрасить деревянный домик? – спросила Лена.

На ороге вырос Петров.

– Пиносолом! – с ходу включился он в беседу. – Только надо смотреть, чтобы он был финский, а не наш. Наш – дерьмо.

Петров сидел в другом кабинете, а сюда заходил потрепаться. Он был давним знакомым Ларисы и Лены. Лариса и привела его сюда по старой памяти.

Петров был старше всех в офисе, годиков пятидесяти с лишним, но выглядел живчиком. Бегал на лыжах, купался в проруби и исповедовал учение Порфирия Иванова. Он никогда не был женат.

Как то повариха Зоя спросила у Лены, когда Петрова не было в комнате.

– Он не женат?

– Нет.

И тут Коржик неудачно пошутил.

– Кино "Один дома" видела? – не удержался он. – Это про Петрова.

Лена посмотрела на него укоризненно.

– Ты зря веселишься – это не смешно.

– Это трагедия, – добавила Зоя.