22

В ежедневнике

Расписываю планы

Под тихий смех небес.

Теперь банкир был доволен. Наброски к будущему выпуску передачи его вполне устраивали:

— Ну и зачем ты меня заставила смотреть на этих прошмондовок? — он обратился к жене, — сразу бы правду показала.

— Я просто хотела подшутить над тобой, — теперь была очередь Маргариты Павловны гореть, — а ты сразу раскричался! Шуток ты не понимаешь. Господи, как я с тобой прожила двадцать лет! Ведь мне же ничего не нужно, только, чтобы все были довольны. Чтобы ты приходил домой спокойный, ужинал и сидел бы у своего футбола. Чтобы детки наши женились и подарили бы нам толпу чудесных малышей… А этот тут кричит, дослушать не может. Как ты со своими клиентами разговариваешь у себя в банке? — жена чуть не «плакала» от обиды.

— Умница ты моя, ну прости меня, дуралея, — Михаил Иванович целовал руку жены, — я же не знал, что они так все подадут, черти. Я думал, что покажут, как моя будущая невестка борщ умеет готовить, пироги печь, а не задом своим вертеть.

Внезапно слезы на глазах Маргариты Павловны высохли, она испугалась:

— А что, если мы все это зря затеяли, а? Вдруг он выберет себе вертихвостку?

— Ну, э-э-э, для начала, если такая появится (он же ведь тоже воспримет это, как игру?), если мы узнаем, то быстро ее с проекта, с глаз долой и из страны вон.

— А если не полюбит, которую мы ему выберем?

— Ну, тогда, мы его просто женим — и все. А там — стерпится-слюбится.

— Ты думаешь?

— Конечно! — муж гладил прильнувшую к нему жену, умиротворенный и расслабленный.

— …Стрэн даже придумал, как нам девушек показать, воочию, так сказать.

— И как же?

— Ну-у, пока это секрет, но для него нужны деньги.

— Начинается, — банкир отстранил супругу.

— Митя, не начинай опять! Я сейчас уберу посуду, мы пойдем спать, и я тебе в кроватке все расскажу. Опять будешь беситься — пожалеешь.

— Ладно, ладно, молчу, — Банкир засмеялся и снова притянул к себе жену, — но меня не проведешь. Твой Стрэн хоть и держит меня за пацана, но считать я умею.

— Что значит «держит тебя за пацана»? Опять ни за что оскорбляешь человека.

— Да потому что ты мне тут десятерых девушек нахваливаешь, а я видел только девятерых. Или десятая — подсадная утка, ваша провокаторша?

— А я не знаю. Действительно… Завтра же позвоню Константину Андреичу.

— Позвони, позвони, — банкир зевнул и потянулся к пульту, чтобы найти спортивный канал и убаюкать себя звуками какого-нибудь футбольного матча.

23

Сижу на мысе,

В океан страстей смотрю,

Молчу и плачу.

Олеся разносила подругам фотографии, возвращенные Максом.

Учитывая последние события, заставившие всех обитателей Дома лечь спать достаточно поздно, в первое воскресенье по всем этажам разлилась благодушная лень. Дежурные по столовой, Ника и Ольга, превозмогая сонливость, с трудом выполняли свои обязанности. «И почему нельзя просто заказать пиццу и отдыхать весь день?» — ворчала Ника, второй раз убирая после завтрака посуду. Ольга, почти весь день подавляющая непроизвольную зевоту, лениво молчала: ей было гораздо тяжелее после трехдневного недосыпания, из-за возни с Ирэн. Собственно, по этой же причине она не только не поинтересовалась местонахождением своих фотографий, о которых помощницы говорили во время всего завтрака, но и не обратила внимания на неприлично частые внимательные в ее сторону взгляды Макса, появившегося сегодня в одиночестве, без Виктора. На чей-то вопрос, где второй оператор, Макс ответил, что «д-дрыхнет-с, в-велели-с их не бесп-покоить»

После завтрака Ника со словами: «Имейте совесть, дайте отдохнуть!» — усмирила более энергичных сотоварок во главе с Лерой, отправив их в кабинет смотреть записи кулинарных передач и уговорила Ольгу вздремнуть немного перед обедом. «Что же мы такие несчастные? У всех воскресенье, как воскресенье, а мы тут, как бедные золушки, надрываемся…» — заразно зевнула Ника, укрываясь пледом, и Ольга последовала ее примеру. После второй попытки выспаться Ника почувствовала себя более уверенно, даже запела в душевой.

Фрагмент приглушенной песни услышала Олеся, когда после обеда решила наведаться в соседнюю комнату, а заодно вернуть фотографии. Попав в комнату, рыженькая помощница рассмеялась от картины, напоминающей ту, что лицезрела несколько секунд назад: все девушки, кроме Ники, находились на своих кроватях, Светлана и Арина — в попытке уснуть, Лера листала журнал покупок, а Ольга сидела по-турецки, прислонившись спиной к стене, с закрытыми глазами на кровати, прижав к груди подушку. Время от времени Лера прыскала, когда за дверью Ника особенно громко вытягивала ноты.

— У меня дежавю, — Олеся положила фотографии на столик, — у вас тоже тихий час?

— Не тихий час, а время медитации, — откликнулась Лера, переворачивая страницу.

Олеся смеясь тронула Ольгу за плечо:

— А ты почему спишь сидя?

Ольга открыла глаза, распрямила ноги и легла, не выпуская из объятий подушку:

— Я не сплю, я думу думаю.

Арина фыркнула, не открывая глаз.

— У нее, как это, тактильный голод, — ответила за Ольгу Лера.

— Это что значит? — Олеся заинтересованно присела на кровать, — кстати, я твои фотографии принесла.