— Родители решат, что у меня крыша поехала, — ухмыльнулся Леонид, — если я буду по каждому поводу благодарить.

— Не надо каждую минуту. Это тоже раздражает. Можно просто поцеловать, кивнуть, улыбнуться, подмигнуть, наконец. Не думай, что родители подарили тебе жизнь — и теперь они вечно твои должники. Считай их посредниками между тобой и Богом. Да, кстати, это была только первая половина секрета…

Виктор не выдержал:

— А вторая — это кланяться как можно ниже?

— А вот и не обязательно, — Ольга шлепнула Виктора по спине, заставив его выгнуться, — нужно просто говорить искренне, поверить в свою благодарность. Смотри в глаза, улыбайся…

— И маши рукой… — опять хихикнул Виктор.

Ольга вздохнула, испытывая непреодолимое желание придушить Виктора, расслабившегося и выбивающего ее из колеи семейного психолога:

— Виктор… Вас заставить замолчать сложнее, чем остановить Куранты, — и снова обратилась к Леониду. — Я знаю людей, которые добивались успеха в обществе только за счет своего умения говорить правильно «спасибо».

— Ты его лучше научи, как с девочками обращаться, — Виктор не утерпел.

— Общаться или обращаться? Растлевает он тут мне молодежь… Нужно иметь голову на плечах и уметь думать — вот и весь сказ. Отложим эту тему до следующего раза, если хочешь, Лень, мы поговорим об этом, только не сегодня. Завтра я покажу, как массаж головы делать…

— А почему не сегодня? — Виктор перевернулся и приподнялся на локте.

— Топор у меня не наточенный…

По правде говоря, Ольга просто подустала возиться с Леонидом, загоревшимся идеей научиться всему, что ему пообещала эта деловитая девушка. А ведь еще нужно было успевать следить за другими малышами, делать уборку в доме, стирать и утюжить, помогать дежурным по столовой, не смотря на то, что нянек для гостей вполне хватало по количеству. Но не по качеству: не все золушки добросовестно отнеслись просьбе Веры следить за своими подопечными двадцать четыре часа в сутки. «Мужественней» всех держались Ирэн, которая соскучилась по своим маленьким племянникам, и Нинель, которая, правда, тяжело вздыхала, когда считала, что никто не видит.

Кроме того, золушки более активно готовились к пятнице, чем помощницы, не располагавшие временем свободно. Появившегося в среду Макса тут же похитила Маслова и уговорила его принять участие в постановке, исполнить роль Принца, влюбленного в Золушку.

— Чем мы хуже? — возмутилась Ника, — пусть тогда вместо Ленчика играет Артур.

Ольга мгновенно распознала намерение подруги. После долгих препирательств и проб на главную роль именно Ника убедила остальных, что никто не сыграет Царевну-Несмеяну лучше Ольги, которой и принадлежало авторство идеи выбрать эту сказку про капризную принцессу.

Чтобы успокоить обидевшуюся Нику, Оля объяснила, что сыграть главную роль амбициозному Леониду важнее, чем Артуру; а тот, если хочет поучаствовать, пусть изобразит волшебника.

Роль автора и главного комментатора выпросила Олеся; Арине, вместо царя, досталась Царица; Кате, Наташе и Маше — немногословные, но богатые на мимику роли придворных фрейлин, и, наконец, Ника пожелала быть бабой Ягой, помощницей Ивана-Леньчика.

— Я умираю от усталости, — жаловалась Маша вечерами, когда дети засыпали, и в Доме восстанавливалась тишина, — жду не дождусь, когда придет пятница.

— А я — субботу, — стонала в унисон Катя, — давайте не будем сегодня репетировать, а?

Но когда в четверг Вера привезла из театра заказанные костюмы, девушки еле дождались вечера и подняли в цокольном этаже ужасный гвалт, не хуже самих маленьких гостей, прыгая и кривляясь.

64

Любая сказка —

Добрым молодцам урок.

Девицам тоже.

В пятницу бросили жребий на очередность. В результате золушки пошли переодеваться первыми, а помощницы — готовить в фойе сцену и зрительный зал. Ленчик организовал малышей и те, кряхтя, носили из столовой стулья. Слева от лестницы поставили ширму из зеркального зала для того, чтобы актеры незаметно уходили, а лестница стала превосходной деталью импровизированных подмостков.

Тут как тут появились Карина Собак, Вера, Виктор с камерой и даже оператор Дима, бывавший редко на публике. Не удержался и пришел Владимирыч, а перед самым шоу, когда камеры были настроены, в фойе возник сам генеральный продюсер и директор проекта Константин Стрэн.

— О-ля-ля! — испугалась Маша, — я уже боюсь!

Тем не менее, помощницы находились в более выгодном положении: у них был шанс собраться с духом, а Золушки узнали о появлении неожидаемых гостей, только выйдя на сцену. Поэтому они, представившие сокращенную академическую версию знаменитой истории Шарля Перро, играли хотя и неплохо, но (почти все «актрисы») то и дело терялись, мямлили слова или же говорили невпопад. Блистала Маслова, изображавшая злую мачеху. Она так вошла в роль, что улыбнулся даже вечно серьезный Стрэн; стала импровизировать, шутить с малышами, задавать им вопросы, какая из ее дочерей понравилась бы принцу, в это время Ирэн Артисян корчила лицо, показывая язык, а Рамина Султанова сводила к носу глаза.

Появился Макс с маской на пол-лица, одетый в костюм Принца, с высоким стоячим воротником, с картонной короной (которую потом предстояло «унаследовать» Ольге), на резинке под подбородком, короткими штанишками и ботасами вместо туфлей. Он театрально вздыхал, закатывал глаза, разговаривал сам собой, пошел к зрителям, чтобы примерить туфельку: предлагал всем девочкам померить туфельку сорокового размера, потом пытался натянуть ее на ногу Артура, сидящего рядом с Ольгой, Веры, Карины, не забыл и про Владимирыча. Только пропустил Стрэна, скрестившего привычно на груди руки, и саму Ольгу обошел взглядом, словно ее тут и не было.