– Зови, — шепнул он.

Глаза по-прежнему были едва приоткрыты, а вот пальцы разомкнулись. Он отпустил ее.

Наташа медленно встала и неуверенно пошла к двери.

Красный отблеск озарил всю комнату. Наташа обернулась. В едином порыве все приборы в палате, зажгли свои красные лампы, крича о чем-то ужасном. Она замерла, глядя на эти алые отблески в едва приоткрытых голубых глазах…

– Выйди! — велел чей-то голос.

Кто-то вывел ее из палаты, а кто-то другой остался там, но она уже ничего не замечала. По ее щекам катились слезы. Она уже поняла, что произошло…

Илья сидел с Ларой в своем кабинете и мирно беседовал.

– Вот здесь я и живу, — сказал тихо Илья.

– Ты уверен, что у тебя все хорошо? — спросила несмело женщина.

Илья тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку рабочего кресла, прошептал:

– Не смотри на меня так. Я все прекрасно понимаю и конечно волнуюсь.

– Тогда почему ты не с ним рядом?

Илья отвел глаза в сторону и тяжело вздохнул.

– Понимаешь, я просто не могу быть там. Он может очнуться в любой момент, но…

– Ты боишься?

Илья кивнул.

– Поэтому ты и должен быть там, разве нет?!

Илья молча смотрел на сестру жалобными измученными глазами.

– Ты же не хочешь, что бы он умер?

– Нет, конечно, но если это произойдет, я не хочу быть рядом!

Илья ударил кулаком по столу.

– Но почему?

Илья тяжело вздохнул.

– Он думает, что обязан мне. Я постоянно убеждаю его в обратном, но это не помогает. Он уверен, что обязан вернуть мне долг и если он вдруг начнет умирать до того, как его вернет, то…

– Тем более ты должен быть с ним. Если ты так много для него значишь, то…

– Три года назад я пообещал ему, что не буду сидеть над ним, пока он будет лежать в больнице. Он заставил меня ему пообещать, что я не буду просиживать там сутками, а просто буду заезжать время от времени…

– Он…

– Да, он сам так решил.

– Но почему? Что он пытается доказать?

– Это просто протест против нелепых самопожертвований. Он считает, что живя для себя можно сделать больше, чем живя для кого-то. Это и является основной причиной…

У Ильи зазвенел мобильный. Он вздрогнул зная, кто звонит и понимая, что этот человек не станет звонить просто так!

– Прекрати, ты должен вернуться.

– Нет, я не хочу!

– Ализиз!

– Нет! Нет и нет! И не спорь со мной!

Она тяжело вздохнула.

– Это же не ради меня, понимаешь ты это или нет? Это нужно тебя самому, ведь это твой кровный долг!

– Ты сама захотела занять мое место, поэтому не жалуйся, сестренка!

– Ализиз!

– Лаванда! (а в этих словах, кажется, скользнул сарказм)

– Пожалуйста!

– Нет!

Сэт открыл глаза. Его тело казалось ватным, все ныло будто его сильно избили, но он знал, что это просто побочный эффект реанимации.

– Тебе очень больно? — спросил Максимус без лишних предисловий.

– Если предлагаешь обезболить, то я «за».

– Хорошо, — шепнул Максимус и сам взялся за наполнение шприца.

– Я не буду у тебя опять все спрашивать, ты ведь и так помнишь, что мне нужно знать, — сказал он.

Сэт кивнул и тут же скривился от боли.

– Голова болит, тошнит, слабость, боль в груди, — перечислял Сэт с закрытыми глазами, пытаясь прислушаться к собственному телу. — Пальцы ног и рук шевелятся. Я в норме!

Сэт открыл глаза и посмотрел на друга.

Хирург тяжело вздохнул и ввел через капельницу морфин.

– Спасибо, — прошептал Сэт, зная, что скоро вся боль стихнет.

Максимус долго смотрел на него, а затем сказал.

– Что ты себе думаешь? Эта пятая клиническая смерть!

Сэт закрыл глаза.

– Я боюсь, что когда-нибудь твое сердце не отзовется на мои старания.

– Прости.

– Причем здесь «прости»? Я просто прошу тебя быть осторожнее. Ты ведь совсем безрассуден, поэтому что-то постоянно происходит.

Сэт закрыл глаза, а потом несмело прошептал:

– Что было со мной?

Максимус растерянно посмотрел на друга, этот вопрос он слышал впервые от Сэта за долгие годы практики и совсем не знал, что именно он должен ответить.

– Что со мной произошло? — спросил Сэт настойчивей.

Он открыл глаза и смотрел другу прямо в лицо, не давая возможности спрятаться от взгляда.