Еще две машины успешно выбираются на левый берег Большой реки, и тут неподалеку раздается мощный взрыв. Рывком оглядываюсь – сторожевой "бэтр" полыхает не хуже костра, автоматный стрекот, кто-то из бойцов падает, в кого и откуда бьют – не вижу, однако торчать в кузове и изображать большую жирную мишень как-то неохота.

– Наружу? – Круку, полушепотом.

– Пока рано.

Автомат у него в руках, разумеется, как и "фал" у меня, выцеливаем противников, но я пока никого не наблюдаю, и раз "калаш" серба молчит, ему на мушку тоже ни одна подозрительная морда не попала. Короткий взгляд на правый борт грузовика: Шелест сосредоточенно прочесывает пейзаж через оптику, Жора классически "с колена", автомат у плеча, наблюдает за своим сектором – и оба также не видят целей.

Из кабины по рации доносится командирский мат Рысака-Демченко, "урал" практически боком подается вперед и направо, освобождая проезд "бардаку"; Жора с возгласом "так точно" выпрыгивает из кузова едва ли не кувырком и рысцой движется в сторону горящего "бэтра".

– Неправильно что-то... – вполголоса замечает Белич. – Влад, Шелест, готовьтесь покинуть машину.

– Принял, – отвечает Шелест, не отрываясь от монокуляра.

Я киваю:

– Гут.

"Бардак" обходит наш грузовик слева, и Крук сразу же командует:

– Вниз и налево, за броней, живо!

Шелест в одно движение оказывается внизу; я приземляюсь не столь аккуратно, но в общем успешно. Белич выскальзывает из "урала", автомат наизготовку, и свободной рукой пихает меня в плечо:

– Наискосок вон к той скале, пошел!

Пошел так пошел. В полуприседе, резво перебирая ногами – натаскали недавно на сборах, массаракш – к скале слева, держа взглядом и стволом "фала" узкий промежуток между "бардаком" и грузовиком. Шелест впереди, как раз прячется за той самой скалой...

...Вспышка, гул в ушах, темнота.

Дальше ничего не помню.

Территория Латинского Союза, долина Большой реки, Сьерра-Гранде. День и час неизвестны

Муторно. Мотает из стороны в сторону. Кислый привкус во рту. Голова как ватная. Глаза не открываются. Ног не чувствую. Руки... руки чувствую, заведены назад за голову и чем-то стянуты, и это "что-то" сильно смахивает на пластиковые одноразовые наручники американского образца.

Уже что-то, массаракш. Руки в стяжках и поза "хенде хох" в лежачем положении – плен. Мутит и ватная голова – либо контузия, либо чем-то накачали. Мотает – куда-то везут, не слишком заботясь о комфорте живого груза...

Сосредоточиться на веках. На правом веке. Шевельнуть. Сжать, потом попытаться разлепить, еще раз, еще, еще, больно, массаракш, ничего, увижу, на каком я свете – буду дальше разбираться. Да, массаракш, могут убить. Так это могли и прямо на месте сделать, чтобы не возиться – а возятся, значит, нужен.

Ну и кому я нужен до такой степени, чтобы ради меня громить конвой РА?

Привет, паранойя. Давно не виделись, я уж думал, ты ушла к кому-то более отзывчивому.

Тут уйдешь, пожалуй, мысленно отвечает соответствующий отдел моего мозга.

Бред контуженного?

А если и так, мне не все равно?

Тоже правда; так на каком свете мы с моей паранойей оказались?

Скорее на этом, чем альтернативном.

Надолго?

Если не окочурюсь, то как минимум пока не приедем на место.

А где оно, это место?

Ага, конечно, нашел кого спрашивать, Чернокнижник, лучше бы сам освоил магию предвиденья...

Так, ладно. Реальность нам дается в ощущениях, и что эти ощущения сообщают прямо сейчас?

Не слишком много. Каналы ощущений блокированы. Глаза как будто чем-то залеплены, и уши тоже; из всех чувств кое-как работают разве только вкус и обоняние. Ну еще осязание, кожей физиономии, то есть очень сильно кое-как...

Вкус – мимо кассы, тут все равно жевать нечего, да и было бы, охоты совершенно нет; а носом... что мы чувствуем носом, и заодно щеками?

Быстротечная пресная вода. Солнце, и одновременно с этим холодный ветер. Слишком холодный для равнин Конфедерации. И воздух... воздух стал тоньше, меньше травы и больше камня. А еще – более разреженным. Там, за ленточкой, на турецкий Олимп [29] я лазил, тут плюс-минус так же, а может, даже повыше.

Вывод – горы, причем горы, сквозь которые себе пробила путь река, по берегу которой мы движемся... вверх по течению, приходит осознание. А вверх – это, массаракш, на север, вряд ли от Большой реки меня успели доволочь до какой-то еще, ну а раз русло Большой реки да сквозь горы – вокруг, хотя я этого и не вижу, вздымаются тронутые вечными снегами пики Сьерра-Гранде, а где-то впереди, а то и уже прямо здесь, Латинский Союз.