– Там же два фута снега!..

– Проедем. Я загоню его задом.

Мы раз за разом застревали, но Джордж, раскачивая трейлер, вырывался из снежной западни, и в итоге мы достаточно быстро оказались в сарае. Во всяком случае, частично: кабина и четверть кузова остались снаружи. Я уже хотел указать на это Джорджу, но он опередил меня.

– Соседей рядом нет, а с дороги нас не видно. Пошли.

– Куда?

– За метлами. Надо замести сотню ярдов следов.

Метлы мы нашли в сарае. Пошли к дороге по колеям, проложенным колесами трейлера. Замели их снегом. Верхние десять дюймов только выпали, так что труда это не составило. Мог бы помочь и ветер. Но он, как назло, стих.

А вот времени мы потратили немало. Все-таки сто ярдов – дистанция не самая короткая. Чуть короче моего острова. Но пересечь остров из конца в конец – это одно, а пятиться назад по снегу...

Я напомнил себе, что дал зарок не думать об острове.

Мы перестали мести снег, пройдя ярдов восемьдесят. Действительно, зачем? Если бы кто-то захотел заглянуть между изгородей, он бы увидел не только примятый снег, но и сам трейлер. Поэтому оставшиеся двадцать ярдов мы прошли по колеям и прислонили метлы к стене сарая.

– Теперь помолимся о снегопаде, – улыбнулся Джордж.

– Только не очень сильном, – поправил его я. – А не то нам отсюда не выбраться.

– Выберемся. Подумай обо всех революционерах, которые рассчитывают на нас. Извини, о контрреволюционерах.

Запаса еды хватило бы на неделю, но Джордж заверил меня, что мы не проведем в сарае и двадцати четырех часов. Есть действительно хотелось.

Я посмотрел, что он заготовил. Хлеб, масло, четыре сорта копченого мяса, курятина, двенадцать бутылок пива, молоко, шотландское, шоколадные батончики. Что-то еще, не мог я всего упомнить.

Я полюбопытствовал, что отравлено. Он откинул назад голову, расхохотался:

– Шотландское!.. Ни при каких обстоятельствах не пей виски.

Этот сукин сын не забыл даже стаканы и открывалку для бутылок. Я налил нам по полстакана виски. Он взял свой и спросил, за что мы выпьем.

Я предложил выпить за братство.

– За человеческое братство? – переспросил он.

– Просто за братство.

– Прекрасно. За братство!

Видимо, он рассчитывал, что я выпью виски лишь после того, как он пригубит свой стакан. Я мог бы подыграть ему, но очень уж хотелось выпить. Поэтому я одним глотком осушил стакан. Джордж, похоже, хотел подначить меня, но передумал и последовал моему примеру.

Когда мы поели, он включил пропановую печку и расстелил на полу два армейских спальника.

– Ночевать будем со всеми удобствами. Думаю, снаружи печки не видно.

Я вышел из сарая. Посмотрел. Не видно.

Он предложил спать по очереди. Я с ним не согласился. Если нас обнаружат, вырваться все равно не удастся.

– А если забредет какой-нибудь бродяга? – обеспокоился он.

– И убьет нас во сне? Если б ты предложил рассчитать вероятность этого варианта компьютеру, он бы долго над тобой смеялся.

Джордж задумался.

– Да, ты прав. Не будем преувеличивать опасность.

Он принял таблетку снотворного. Я отказался. Лишь сказал ему, что когда-нибудь он по ошибке проглотит черную пилюлю. Джордж добродушно послал меня сами знаете куда. Я разделся и залез в спальник. Начал было обдумывать планы на будущее, но быстро заснул.

Улеглись мы где-то в половине шестого. Проспал я добрых восемь часов. Если мне что и снилось, в памяти ничего не осталось. А разбудила меня мысль о том, что надо просмотреть вещи Бурка и О'Гары. Я взглянул на часы. Три сорок две.

Джордж тихо похрапывал. Будить я его не стал. Открыл заднюю дверцу трейлера, но в кузове царила кромешная тьма. Я вспомнил про фонарь, висевший на стене сарая, нашел его, взял.

Выглянул из ворот. Снег так и не пошел, зато подул ветер. И полностью занес колеи.

Забравшись в кузов, я огляделся. Отыскал среди груды барахла чемоданы О'Гары и Бурка, а в них миниатюрную фотокамеру и отснятую, но непроявленную пленку. Насколько я знал, О'Гара только раз сфотографировал мое удостоверение и, возможно, еще не проявил пленку. Если так, отпечатки моих пальцев уже никогда не попадут в Вашингтон.

А только они могли связать меня и Ричарда Джона Линча...

Я не знал, сколько еще проспит Джордж. Но в шесть утра решил, что двенадцати часов сна ему должно хватить. Потряс его за плечо.

– Поднимайся. Уже утро, и я хочу тебя кое о чем спросить.

– Попытаюсь. Господи, должно быть, барбитуратное похмелье. Дай мне что-нибудь поесть. Я ужасно себя чувствую.

Мы съели сандвичи с ветчиной, выпили молока. Джордж медленно приходил в себя. Тем временем я положил на снег крышку от мусорного бака, развел костерок и начал сжигать на нем все то, что следовало сжечь. Главным образом документы и бумаги.