— Так что с мультиком? — прошептала я.

— Губка Боб.

— Оу, с Бобом я справлюсь, — быстро проговорила я, выхватывая ключи из рук продавца.

В тот момент, когда я заходила в неизвестную мне квартиру, где меня ждала встреча с больной четырехлетней девочкой, Егор заходил в лифт с антивандальными стенами, выпущенными фирмой Otis. Интересно, бывают ли лифты других фирм?

Вася никак не отреагировала на мой приход, крепче обняла медведя и продолжила смотреть мультик. Так мы и смотрели на квадратные штаны, подпевая «Кто проживает на дне океана. Спанч Боб», пока Вася не забралась ко мне на руки, рассказывая про Маню, который все же был мальчиком, и про мальчика Антона, на котором она хочет жениться, но вчера он целовался с Дашкой под горкой, что очень разозлило Васю, и теперь она будет жениться на Вите или на Мане, а еще лучше она женится на папе. Я решила не рассказывать папе о планах Васи, у девочек свои секреты.

Так что можно сказать, что с Васей мы были закадычными друзьями, я имею ввиду, после откровений, что мне тоже нравится её папа, и её сна на моих руках, который закончился моими сырыми брюками, нас же можно считать подружками… Тем более с подругами, после появления в моей жизни трех работ, пяти остановок и просторной квартиры-студии, у меня было не густо.

— Что делаешь? — спросил бархатный голос Егора, его глаза улыбались, кто-то вернул ему улыбку, от этого хотелось улыбнуться и мне.

— Уже ничего. Забирала билеты у курьера.

— Едешь домой?

— Да…

— Это хорошо…

— Хорошо… — с каждым словом все тише и тише…

— Пойдем с нами, Василина?

— А куда вы? — словно это имеет значение.

— Тут недалеко, в парк, на горки…

— Пойдем, Вася! — маленькая ручка дернула меня за рукав.

— Пойдем.

Зря я много лет загадывала билет в Хогвардс, не было в этой школе волшебников ничего особенного. Особенно было — кататься на санках, быстро, на скорости летя вперед ногами, потом спиной, потом боком, потом падать спиной, переворачиваться на спину, загребая полные рукава снега, а потом, сидя, запыхавшись, откинувшись спиной к дереву, есть снег. Ведь теперь никто не скажет, что нельзя этого делать. А снег — он вкусный.

— Пошли, — сказал Егор, показывая глазами на высокую ледяную горку, откуда неслись с большой скоростью взрослые и дети, собираясь в конце в большую кучу из рук и ног, напоминая собой неуклюжего, огромного осьминога. Это казалось опасным и привлекательным.

— Стоя? — спросила я.

— Хорошо, — чем-то блеснула серость в глазах.

— Держись за меня, — устраивая мои руки на своей пояснице, держа меня крепко, — я удержу тебя, — тихо, почти неслышно… — Поехали.

И мы поехали. И ехали. И лед скользил под ногами. И руки держались крепко. И деревья мелькали перед глазами, там за широким плечом, пока я не закрыла глаза, крепче ухватившись за поясницу, пока мы не стали частью неуклюжего осьминога. Я — лежа на спине, и под моей спиной плавился не только снег, но и земля, и Егор, который не отпустил меня ни на секунду, как и обещал, дыша мне в губы, закрывая глаза, будто щурясь на солнце, потом перемешивая наше дыхание, пока я не услышала свое:

— Поцелуй меня.

И его.

— Василина… — перед тем, как смешалось уже не только дыхание, и мои руки так и не отпустили поясницу…

Потом, стоя в общем коридоре, ища ключи в карманах, Егор держал на руках спящую Васю, я практически видела мурашек, которые бежали по моим ногам под теплыми, спортивными штанами, реклама гласила, что они для сноуборда.

— Зайдешь? — услышала я шепот, когда сильные руки перекладывали маленькую девочку с одной руки на другую, когда как малюсенькие ладошки не отпускали шею папы не на минуту. Я понимала эти ладошки.

— Ааааааа?

— Давай, сегодня выходной, у тебя есть планы?

— Нет, на самом деле… — у меня действительно не было никаких планов, собрать чемодан для поездки домой займет не более часа, так что, я ответила: — Зайду.

В прихожей, которая была на целых полтора метра больше моей, но заставлена санками, велосипедом и огромным зайцем, отчего казалась меньше, Егор шепнул:

— Раздевайся, я сейчас, — и ушел в сторону комнаты, неся Васю.

Я не знала, что мне делать, я уже была в этом доме, но что-то сейчас повисло в маленькой прихожей, я пыталась понять, что это. И поняла, когда из комнаты вышел ночной продавец. На нем все еще были эти теплые спортивные штаны, которые надевают на горнолыжных курортах, флисовую кофту он снял, и сейчас на нем была только трикотажная футболка с длинным рукавами, которые он закатал.

Все знают, что девочка Алиса упала в кроличью нору перед тем, как попасть в зазеркалье. Но девочка Алиса сама двигалась к норе, в моем случае нора надвигалась прямо на меня. Она надвигалась, пока, опустившись на колени, Егор расстегнул мои сапоги и снял их, надвигалась, когда поднялся надо мной и, проведя совсем неслышно рукой по моим губам, прошептал:

— Василина, останови меня, сейчас, пожалуйста.

— Но я не хочу, чтобы ты останавливался, — и это была моя последняя сознательная озвученная мысль, потому что нора накрыла меня от кончиков пальцев ног до макушки.

Мои ноги поднялись сильными руками Егора, пока мои руки судорожно хватались за шею, а зубы, кажется, кусали губы.

Судорожно снимая его футболку, свою, заворожено глядя на его идеальные пальцы, которые дергают молнию на моих брюках, а потом одним рывком стаскивают их с моих ног, вдруг оказавшихся голыми и широко расставленными, под бедрами продавца, пока его руки держат меня за талию, и кажется одного обхвата руки хватает, чтобы обнять меня целиком, крепко вжав в уже голое тело.

Его губы целуют и шепчут, и снова целуют, и снова шепчут. Его руки, кажется, оказываются одновременно по всему моему телу, пока я не оказываюсь обнаженной окончательно, и мне бы засмущаться, но я не могу, потому что в это время я заворожено смотрю на пальцы, которые ныряют под резинку мужского белья сдергивают его, бросая куда-то.